— Да, ваша светлость. Как на рыцарском турнире. Докажите в честном бою, что именно вы достойны взойти на престол.

— Есть закон, который запрещает убивать королей и тех, в ком течёт королевская кровь.

— Я не говорил, что их надо убить. Достаточно ранить или взять в плен.

Холаф грохнул кулаком по столу:

— А мне надо, чтобы их убили! Эти люди опасны! Хилд и Лагмер никогда не смирятся со своим поражением. Они начнут плести интриги, устраивать против меня заговоры, баламутить народ. Вы хотите, чтобы ваша дочь жила в постоянном страхе? Ведь её заточат в подземелье вместе со мной, если меня скинут с трона.

Флос опустил голову:

— Не хочу, ваша светлость.

Холаф соскочил на пол и ребром ладони провёл по карте, словно стирая с неё пыль:

— Поэтому на выходе из ущелья на Хилда нападёт отряд Лагмера. Наш отряд должен одновременно напасть с тыла. Должен. Но вы не будете нападать. Вы подождёте, когда в живых останется кто-то один: Хилд или Лагмер. Если нам повезёт и оба погибнут, вам и делать ничего не придётся.

— Герцог Лагмер сам возглавит свой отряд. Почему вашим отрядом должен командовать я?

Холаф вздохнул. Какой же этот тупица упёртый!

— Потому что мне нельзя марать руки королевской кровью.

Флос набычился:

— А мне, значит, можно?

Холаф вытянулся как струна:

— Я будущий король!

— А меня возвёл в рыцари сам король Осул.

— Вы номинальный рыцарь. На ваших рыцарских доспехах нет ни одной царапины.

— После ранения моё правое плечо потеряло подвижность. Я больше не ходил в военные походы. Поэтому на моих рыцарских доспехах нет ни одной царапины. Зато на моём гамбезоне нет живого места, он истёрся в боях, его протыкáли стрелы и вспарывали мечи. Латка на латке. — Флос закинул поношенный плащ за плечи и принялся развязывать ремень. — Я покажу вам грудь и спину. На них тоже нет живого места.

Холаф взмахнул рукой:

— Избавьте нас от вида ваших шрамов.

Сантар хлебнул вина из кубка:

— Получается, вы не хотите командовать нашим отрядом.

— Не хочу, — подтвердил Флос, одёргивая плащ.

Мэрит-старший положил ногу на ногу и стегнул плетью по голенищу сапога:

— Даже ради дочери?

Флос потупил взгляд. Молчание затянулось.

— Только представьте, как мы заживём, — заговорил Холаф проникновенным тоном. — Я возьму вашего сына в королевскую гвардию. Ваша старшая дочь и без приданого станет завидной невестой. Все захотят породниться с семьёй короля. А вы будете учить вашего внука держаться в седле и владеть мечом.

— Я сделаю это, — сдался Флос. — В первый и последний раз.

— А больше и не надо, — улыбнулся Холаф и протянул ему кубок.

— И рыцарские доспехи я не надену.

— Как вам будет угодно.

Флос выпил вино, вытер губы рукавом куртки и без единого слова покинул зал.

Мэрит-старший намотал ременные хвосты на кулак:

— А я удивлялся, почему эта пустобрюхая деревенская шлюха не плачет и не кричит, когда я глажу её плетью. Вся в этого выскочку из нищего сброда.

Холаф приспустил штаны, помочился в холодный камин. Тут отец не прав. Янара никогда не жила в деревне. Бóльшую часть жизни она провела в монастыре, где зачем-то училась писать и читать. Она не шлюха: на брачное ложе легла чистой, нетронутой. А то, что бесплодная, — спорное утверждение. Скоро Холаф это проверит. Сначала в неё впрыснет своё семя отец, следом — Сантар, чтобы никто не претендовал на отцовство. Если Янара не понесёт… Но он не хочет от неё избавляться!

Подтянув штаны, Холаф запрокинул голову и уставился в потолок. Как же бесит, что жена возбуждает его, а он её — нет! Промежность Янары всегда была сухой, не такой как у шлюх и крестьянок. Приходилось смачивать член водой или слюной. В противном случае он горел огнём, будто его ошпарили кипятком и сняли кожу. Всякий раз, направляясь к жене в опочивальню, Холаф выуживал из памяти образы непотребных девок, которые стонали очень правдоподобно и извивались как змеи. Или наоборот, старался думать о чём-то мерзком. Все его потуги вызвать неприязнь к Янаре были напрасны. Холаф переступал порог, глядел на красивое лицо, обрамлённое льняными волосами, смотрел в светло-голубые глаза, касался губами высокой скулы, щеки, горячего рта и понимал, что хочет законную жену как никакую другую женщину. И так три года…

— Я встречу его на выходе из ущелья, — прозвучал голос Сантара.

Холаф встряхнул головой:

— Прости, я не расслышал, что ты сказал.

— Я возьму своих людей, встречу на выходе из ущелья остатки отряда этого деревенщины и прикончу.

— Э нет, мой дорогой брат. Мы с тобой поедем в Фамаль, на похороны королевы Эльвы. И пробудем там, пока в столицу не придёт известие о гибели Хилда и Лагмера. Мы должны быть вне подозрений.

— Эти вояки выдадут нас с потрохами! Их надо сразу же уничтожить, не то разбегутся как вши.

Холаф протянул кубок отцу, взял второй себе. Сделав глоток, облизал губы:

— Этих вояк я нанял от чужого имени, а Флос будет молчать.

— В твоём отряде наёмники? — переспросил Сантар.

— Наёмники.

— Ну и дела… Неужели Выродки?

Мэрит-старший махнул плетью. Сантар едва успел отскочить в сторону; хвосты обвили спинку стула.

— Что я такого сделал, дядя?

— Ты рассуждаешь как болван. Первый вопрос лорда Айвиля: «С кем собрались воевать?» Нам нельзя говорить правду. Точнее, можно, но тогда Выродки убьют солдат Хилда и Лагмера, а их самих возьмут в плен. Нам такое не подходит. И лгать нельзя. Если скажешь Айвилю: «С таким-то хреном», а на деле поведёшь Выродков против другого хрена, они развернутся и уйдут. И плакали наши денежки. И наша победа вместе с ними.

— Подождите, подождите, — протараторил Сантар. — В истории много случаев, когда убивали и герцогов, и королей. И кто их убил, по-вашему?

— Кто-то из их окружения, там не подкопаешься. Либо наёмные убийцы.

— Так а Выродки