тяжелыми станками и переноска увесистых грузов выливались в деформацию тазовых костей женщин, что приводило к выкидышам и младенческой смертности[134]. Изнасилования на работе были обычным явлением, особенно часто случаи беременности наблюдались на фабриках с ночными сменами. Волокнистая пыль, которой рабочие дышали в цехах, вызывала респираторные заболевания, астму, «кровохарканье» и туберкулез. Некоторые получали увечья, теряя кто палец, кто кисть руки, а кто и целую руку. Энгельс назвал работу на прядильных фабриках новой формой рабства.

В конце концов негодование общественности вынудило британское правительство принять ряд законов, регулирующих условия труда и уровень зарплат на фабриках. Однако эти нормы не соблюдались, поскольку, как отмечал Энгельс, в сравнении с прибылями штрафы были «пустяковыми»[135]. Наиболее возмутительным Энгельсу казалось лицемерие английских толстосумов. Всяческие филантропические начинания позволяли им провозглашать себя всемогущими «благодетелями рода человеческого», в то время как в действительности, по словам Энгельса, их щедрые пожертвования просто возвращали «эксплуатируемым сотую часть того, что им следует по праву»[136]. Именно это Энгельс считал тяжелейшим преступлением.

Когда в XIX в. текстильная промышленность двинулась в Америку, за ней последовала и эксплуатация труда. Как и в Англии, благотворительность здесь была не более чем очковтирательством – за некоторыми исключениями. В 1890 г. две молодые, богатые и прогрессивные женщины – Джозефина Шоу Лоуэлл, потерявшая на Гражданской войне мужа, племянника Фрэнсиса Кэбота Лоуэлла, и Мод Натан, сефардская еврейка, жена биржевого маклера, – создали Нью-Йоркскую лигу потребителей. Эта некоммерческая правозащитная организация объединила представительниц среднего класса, ратующих за улучшение условий труда на местных швейных производствах[137]. Их мотивы были и гражданскими, и в то же время личными: их волновали сообщения об эксплуатации женского и детского труда, но в то же время обеспокоил риск подцепить через одежду, сшитую на фабриках, какую-нибудь заразу.

Позднее палата представителей США инициировала расследование в Американской швейной промышленности и получила исчерпывающие доказательства необходимости реформ[138]. Однако ничего не изменилось. Тогда активистка Флоренс Келли объявила священную войну американским потогонным фабрикам[139]. В качестве первого генерального секретаря Национальной лиги потребителей (National Consumers League) – некоммерческой организации, основанной в 1899 г., действовавшей в масштабах всей страны и объединившей региональные ассоциации потребителей, она настаивала, что наиболее эффективные способы снизить издержки производства – это механизация и упорядоченная дистрибуция, а не жалкая зарплата[140]. Более того, она была убеждена, что использование потогонной системы приводит к росту издержек, поскольку не поощряет предпринимателей к модернизации оборудования. Она призывала бойкотировать таких производителей, утверждая: «Если люди уведомят “Маршал Филд” (Marshall Field) [чикагский универсальный магазин]… и других ретейлеров, что не станут покупать одежду, изготовленную на потогонных фабриках, злу будет положен конец».

В 1899 г. Национальная лига потребителей предложила использовать Белый знак – ярлычок, удостоверяющий, что производитель уважает законы штата по охране труда и требования безопасности, как и стандарты Лиги. Белый знак вдохновил потребителей поступать ответственно, рассматривать покупки с этической точки зрения. «Мы можем носить дешевое нижнее белье, сделанное честно; а можем – дешевое, изготовленное в унижающих человеческое достоинство условиях, – заявляла Келли. – Отныне мы в ответе за свой выбор».

Некоторые магазины оставили эти призывы без внимания, но не филадельфийский магнат розничной торговли Джон Уонамейкер[141]. Он присоединился к кампании Лиги по улучшению условий труда на фабриках, рекламировал одежду с Белым знаком в своих магазинах, а оформители витрин его магазина на Брод-стрит размещали стенды, демонстрирующие различия между потогонными фабриками и предприятиями, удостоенными Белого знака. Впоследствии фотографии этой экспозиции облетели мировые торговые ярмарки. В течение пяти лет шестьдесят американских производителей прошли проверку на соответствие критериям Белого знака[142].

Тем не менее многие владельцы предприятий ставили во главу угла экономию и зачастую нарушали санитарные нормы и требования безопасности труда. Распространенным нарушением была блокировка аварийных выходов для предотвращения краж со стороны работников. Следствием этого становились трагедии, например пожар на фабрике по пошиву женских блузок «Трайангл» (Triangle Shirtwaist Factory) в 1911 г. Пытаясь спастись, работницы бежали по ветхой пожарной лестнице, и она не выдержала. Десятки людей выпрыгивали из окон и с крыши, у многих горели волосы и одежда. В общей сложности погибло 146 человек: 123 женщины и 23 мужчины[143]. Это была самая страшная катастрофа на рабочем месте в Нью-Йорке до 11 сентября 2001 г.

Чтобы изменить ситуацию, в борьбу включилась Фрэнсис Перкинс. Энергичный защитник прав рабочих, в 1910 г. она стала ответственным секретарем Нью-Йоркской лиги потребителей и ближайшей сподвижницей Флоренс Келли. После трагедии на фабрике «Трайангл» Перкинс вошла в состав Промышленной комиссии штата Нью-Йорк, которая занималась регулированием деятельности фабрик. В 1930 г. президент США Франклин Рузвельт назначил ее министром труда – первой в истории страны женщиной в кабинете министров. За двенадцать лет ее пребывания в должности – рекорд нахождения на этом посту – были приняты законодательные акты и созданы важнейшие ведомства: Управление общественных работ; Закон о социальном обеспечении, благодаря которому появились пособия по безработице, социальные выплаты и пенсии; Закон о справедливых стандартах труда (Fair Labor Standards Act, FLSA), который впервые в стране установил минимальный размер оплаты труда, гарантировал оплату сверхурочных, запретил детский труд и ввел сорокачасовую рабочую неделю. Благодаря FLSA промышленное производство США преодолело свои недостатки и вступило в золотой век.

Только в Швейном квартале ничего не изменилось[144]. Как заметил Билл Бласс, он остался «средоточием описанных Драйзером сажи и копоти»: «Фабриканты всеми способами поддерживали атмосферу унижения… Даже после того, как многие из нас вернулись с войны и еще ходили в форме, нам не разрешалось пользоваться одним лифтом с работодателями. Мы были невидимыми тружениками самого грязного из всех грязных бизнесов – Седьмой авеню»[145].

Это положение сохранялось до времен, когда с подписанием Североамериканского соглашения о свободной торговле начался вывод швейного производства за рубеж и бóльшая часть мастерских прогорела. На новом месте старая потогонная система громогласно заявила о себе. В развивающихся странах трудовое законодательство было куда менее строгим, а контроль если и был, то минимальный. Поэтому в 1993 г., всего через полгода после ратификации конгрессом США НАФТА, подкомиссия палаты представителей конгресса по организации труда была вынуждена провести слушания по делу об эксплуатации рабочих на фабрике в Гондурасе, куда американский бренд женской одежды Leslie Fay вывел производство одежды.

Компания Leslie Fay долгое время была флагманом американской моды[146]. Ее основатель Фред Померанц, с неизменной сигарой во рту, организатор швейных производств, сам с 11 лет работал в Швейном квартале Манхэттена. Для названия созданной им компании он выбрал имя единственной дочери; а платья, сшитые рабочими – членами профсоюза на предприятии в Уилкс-Барре, превосходно сидели. К