как отвечать на вопросы. По некоторым сведениям, в отдельных странах почти половина фабрик мухлевала с кадровой документацией, чтобы пройти проверку. Наблюдатели не осуществляли контроль. Взяточничество носило повсеместный характер. Разгорались новые и новые скандалы.

В 2003 г. фигурантами одного из них стали рэперы Шон Пи Дидди Комбс и Джей-Зи: оказалось, что одежду для их хип-хоп-брендов Sean John и Rocawear отшивали на потогонных фабриках Гондураса[161]. В ноябре 2003 г. на слушаниях Комитета сената по вопросам демократической политики (Senate Democratic Policy Committee) девятнадцатилетняя работница швейного предприятия из Гондураса Лидда Эли Гонсалес рассказала об ужасах, с которыми столкнулась на фабрике «Саут-ист текстайлс» (Southeast Textiles – SETISA). Примерно 80 % продукции фабрики принадлежало бренду Sean John, остальные 20 % – Rocawear.

Промзону фабрики окружала высокая стена, попасть на территорию можно было через металлические ворота, которые обычно держала запертыми вооруженная охрана[162]. Официальные часы работы были с 7:00 до 16:45 с оплатой от 75 до 98 центов в час, но на деле практиковались обязательные неоплачиваемые переработки. В американских универмагах, таких как «Блумингдейлс» (Bloomingdale’s), майки Sean John продаются по $40 за штуку. В день фабрика производила более тысячи. «Одна майка стоит больше, чем я зарабатываю в неделю», – сказала Гонсалес.

Надзиратели «нависали над нами, орали и ругались, чтобы мы работали быстрее, называли нас чертовыми ослами, суками и еще похуже», – продолжала она свой рассказ[163]. В цехах было так жарко, что рабочие «целыми днями обливались потом». Волокна ткани и пыль окрашивали их волосы в «белый, красный или любой другой цвет, смотря какие футболки мы тогда шили». По ее словам, в питьевой воде были фекалии. Рабочим запрещали разговаривать. Посещать туалет они имели право только два раза в день – утром и вечером, при этом перед выходом из цеха их обыскивали; мыла или туалетной бумаги там, как правило, не было. Женщин заставляли делать тесты на беременность, если тесты оказывались положительными, их увольняли. Каждый день рабочих обыскивали перед тем, как пропустить на фабрику, и отнимали все, что находили, будь то леденцы или губная помада. В конце смены их досматривали снова.

Комбс понимал, что такие новости способны уничтожить его бренд, и оперативно вмешался[164]. Десять недель спустя Национальный комитет по труду (National Labor Committee, NLC) впоследствии переименованный в Институт международных трудовых норм и прав человека (Institute for Global Labour and Human Rights), сообщил, что начальник производства фабрики SETISA и его заместитель уволены, сверхурочные стали добровольными и оплачиваемыми, туалетные комнаты больше не запирают, охрану упразднили, а в цехах установили кондиционеры и систему очистки воды. Все рабочие получат медицинские страховки и возможность создать профсоюз. Обещали отменить и тесты на беременность.

Тем не менее оплата труда оставалась безнадежно низкой.

«На самом деле ты просто работаешь за еду. Копить невозможно. Купить что-то тоже. На эти деньги можно только выживать, – заявила на слушаниях комитета Гонсалес. – Мне живется не легче, чем три года назад. Мы в ловушке»[165].

Нет в мире места, где ситуация была бы более безвыходной и ужасающей, чем в Республике Бангладеш.

На этом клочке земли в бенгальском регионе, зажатом между Индией и Мьянмой, в 2019 г. насчитывалось 168 млн жителей, и почти четверть из них находились за чертой бедности. Страна занимает девятое место в мире по численности населения и десятое по плотности.

В 2018 финансовом году объем выручки от экспорта готовой одежды, сшитой 40 млн рабочих в Бангладеш, превысил $30 млрд[166]. Таким образом, по данным ВТО, Бангладеш заняла второе место в мире по производству одежды после Китая/Гонконга[167]. «Мы получаем 83 % иностранной валюты из этого сектора, – рассказывает Сиддикур Рахман, президент Ассоциации производителей и экспортеров швейной продукции Бангладеш. – За счет швейной промышленности живут пятьдесят миллионов человек. Наша экономика зависит от нее»[168]. В ближайшие пять лет правительство планирует удвоить объемы производства.

Швейная отрасль Бангладеш сравнительно молода: она зародилась в 1970-х гг. после войны за независимость страны от Пакистана. В это время Южная Корея исчерпала квоты на экспортируемую в США швейную продукцию и текстиль, и предприниматели построили и оснастили фабрики в сельских районах Бангладеш. Как и в предыдущих случаях развертывания швейной индустрии на новом месте, в поисках работы на фабрики хлынули толпы крайне бедных молодых женщин, либо туда отправляли их семьи. Смехотворно низкие зарплаты и немыслимо длинный рабочий день сделал Бангладеш местом, где можно производить швейную продукцию с самыми низкими издержками, – новым Манчестером.

Поставщики возводили кустарные фабрики тысячами, зачастую не имея на то разрешений и не соблюдая базовых норм безопасности, например не заземляли электропроводку и не обустраивали запасные выходы. Однако система охраны всегда была на высшем уровне, чтобы удерживать рабочих на своих местах и предотвращать кражи. Предприятия Бангладеш с их работными домами были расположены далеко от головных офисов брендов, так что никто их не видел и ничего о них не было известно.

Бороться за изменение ситуации начали активисты неправительственных организаций, такие как Джуди Герхарт, глава Международного форума защиты прав трудящихся (International Labor Rights Forum, ILRF), некоммерческой правозащитной организации с офисом в центре Вашингтона (округ Колумбия), созданной в 1986 г. с целью борьбы за «достоинство и права рабочих в условиях глобальной экономики»[169]. Приветливая, но без лишних сантиментов, безоговорочно преданная делу Герхарт начала защищать права рабочих в 1992 г. в Мехико во время дебатов по поводу условий НАФТА; в 2011 г. она стала исполнительным директором ILRF.

Фонд давно участвовал в борьбе с использованием детского труда в Бангладеш, однако 11 апреля 2005 г. на фабрике компании Spectrum Sweater Industries Ltd., в ветхом девятиэтажном здании в Саваре, округ Дакка, вскоре после полуночи произошел взрыв, в результате которого 64 человека погибли и 80 получили ранения[170]. После этого, как рассказала мне Герхарт, активисты «обратили куда более пристальное внимание на предприятия швейной промышленности, начали следить за пожарами и авариями на фабриках, теснее сотрудничать с объединением “За чистую одежду” (Clean Clothes Campaign[171]) и Консорциумом прав трудящихся (Worker Rights Consortium), привлекая внимание общественности к брендам, уличенным в том, что их продукция производилась на какой-либо из этих фабрик».

Стратегия ILRF направлена на три ключевых аспекта: продвижение законодательных и политических реформ; необходимость более строгой корпоративной ответственности; поддержка и укрепление влияния работников и местных организаций трудящихся. Сопротивление сохраняется. Швейная промышленность приносит колоссальные средства правительству Бангладеш, и не только в отношении уровня доходов. Как сообщила мне Лиана Фоксвог, директор ILRF по организационным вопросам и коммуникациям, на 2018 год 10 % членов парламента Бангладеш имели в собственности швейные