Но несмотря на его решимость выбросить из головы все мысли о Майре, она, словно колючка в одежде, продолжала беспокоить его. Она заставляла его думать о тайных поцелуях и ласках. Но хуже всего было то, что она заставила его потерять хладнокровие, которое он считал своим достоинством.

Он снова вспомнил, как она целовала его лоб, вспомнил ее соленые слезы, шелковистые волосы, ласкающие щеки. Его мужское достоинство сразу отреагировало на такие образы, и в каюте вдруг стало тесно и душно. Застонав, он высунул голову в окно и вдохнул прохладный ночной воздух…

Он не мог допустить, чтобы его снова охватила горячая страсть к женщине, которая в конце оставит только пустоту и холод. Разве не от этого он убегает? А ведь именно так все закончится, если он хоть ненадолго задержится в ее доме. Брендан и так ощущал прилив желания при одной мысли о ней. Она наверняка такая же, как Джулия, которая похитила у него сердце, а потом поставила его в такое положение, когда пришлось выбирать между ней и своим кораблем… Теперь он такого не допустит. Он отдаст свое сердце только той, которая под всеми парусами несется по волнам, послушная одному лишь ветру. Она гораздо преданнее и вернее. Безопаснее думать о шхуне, которая лежала в чертежах рядом с его треуголкой и занимала столько места в его сердце. Его шхуна.

Брендан снова взял карандаш, хотя от усталости у него слипались глаза. Но работа оказалась не такой трудной, как он думал, и теперь он с облегчением и гордостью смотрел на чертежи. Брендан довольно улыбнулся. Старый Эфраим сомневался в нем? Что ж, эти чертежи расскажут гораздо больше, чем высохшие клочки бумаги.

Может быть, встреча с громогласным корабельным мастером завтра окажется не такой тягостной. Придется на время забыть о своей гордости, которая, как утверждал Лайам, шла от его английских корней. Непреклонность и чопорность всегда навлекают на него неприятности, предоставляя его ирландской половине выпутываться из них! Спасет ли она его от мисс Майры Эштон?

Стук в дверь заставил Брендана вспомнить о времени: час ночи. Прошло двенадцать часов после его рокового бегства из дома Эштонов…

Стук повторился, на этот раз громче. Осторожно поднявшись, чтобы не удариться о свисавшую балку, Брендан пробрался к двери, резко распахнул ее и оторопел. Там стояла Майра Эштон, прижимая руку к груди. Он застал ее врасплох, хотя и сам был изумлен не меньше.

— Вот это да! — вырвалось у него на ирландском. Девушка с любопытством посмотрела на него.

— Мне очень жаль беспокоить вас, капитан Меррик…

— Не сомневаюсь, — с улыбкой произнес Брендан и отвел взгляд от кремовой плоти в вырезе ее платья. — Как ты смогла пробраться мимо моего часового?

Девушка начала нервничать и теребить рукав хорошенького платья.

— Я… не пробиралась. Ваш лейтенант остановил меня, когда я поднялась на борт. Но я сказала ему, что мой отец строит для вас корабль, поэтому он пропустил меня.

Она ворвалась в его каюту, как то пушечное ядро, которое наделало здесь столько разрушений. Усевшись в одно из уцелевших кресел, Майра взяла локон своих густых темных волос и небрежно намотала его на кулачок. Брендан весь напрягся и отвел взгляд. Он только и думал о том, как бы прикоснуться к этой роскошной темной гриве, увидеть эти волосы разметавшимися по белой подушке. Ему вдруг вспомнилось, как она смотрела на его израненную грудь. Во взгляде ее зеленых глаз не было никакой девичьей застенчивости, а одно откровенное бесстыдство, которое так смутило его.

— Мисс Эштон, — заговорил он, — вы наверняка знаете, который час, принимая во внимание тот факт, что в вашем доме нет недостатка в часах. Но даже если вы в полном неведении относительно времени, вам не подобает посещать меня ночью. Вы должны думать о своей репутации.

— Моя репутация?

Казалось, эти слова позабавили ее, но улыбка быстро исчезла. Она перестала играть волосами и спрятала руки за спину. От этого движения ее полная грудь выступила вперед, и Брендан, торопливо отвернувшись, налил себе стакан воды и залпом выпил его, прежде чем отважился снова взглянуть на девушку. Нижняя губа у нее дрожала.

— Я… — Она сделала глубокий вдох, потом решилась продолжить:

— Я знаю, который час. Просто это был единственный момент, когда я смогла выскользнуть из дома. Видите ли, мой отец выпивает стаканчик на ночь, а потом отправляется в постель, где читает Новый Завет. Сейчас он, похоже, читает вторую главу, про римлян. В половине первого он гасит свечу и…

— Мисс Эштон…

— А в половине пятого он встает, чтобы…

— Мисс Эштон, меня это совсем не интересует! Пожалуйста!

Она поднялась и прошлась по маленькой каюте. Край ее нижней юбки касался пыльного пола, и деревянные обломки трещали под каблучками. Но тут Майра заметила чертежи.

Брендан бросился вперед.

— Не трогайте! — крикнул он, но было поздно.

Майра уже рассматривала их. Ее рот слегка приоткрылся, а прядь темных волос опустилась на бумагу. Она моргнула, а Потом подняла глаза, и их взгляды встретились.

Казалось, что их обоих словно пронзила молния. У Брендана во рту пересохло, а щеки девушки порозовели, но она не отвела взгляда, а продолжала смотреть на него. В ее глазах появилось благоговение, как часто случалось с теми, кто видел его чертежи и понимал их. Такое восхищение всегда смущало Брендана. Наконец она снова увлеклась чертежами, предоставляя Брендану возможность рассмотреть веснушки на ее лице, мягкие вишневые губы, красивую грудь и густые роскошные волосы. Подняв глаза, Майра перехватила его взгляд.

Девушка была слишком увлечена чертежами, чтобы заметить раскрасневшиеся щеки и вспотевший лоб.

— Это вы сделали? — спросила она. — Все рассчитали? Брендан отвернулся. Он был готов смотреть куда угодно, только не в эти завораживающие зеленые глаза. Поплотнее запахнув мундир, скрывая свое возбуждение, он подошел к столу и взял кувшин.

— Не хотите стакан воды, мисс?

Она не обратила внимания на его вопрос.

— Вы сделали? — настаивала девушка, не сводя глаз с его изящных рук с красивыми длинными пальцами. Она продолжала смотреть до тех пор, пока Брендан не спрятал руки за спину.

— Так это вы нарисовали? Да?

Брендан кивнул, не поворачивая покрасневшего лица.

— Капитан Меррик, я… я даже не знаю, что сказать. Он тоже не знал. Пожав плечами, он прошел к окну со стаканом воды в руке и нервным движением стряхнул с подоконника осколки стекла.

— Моя сестра была художницей.

— Была?

— Да, была…

Это было сказано с такой болью, что удерживало от дальнейших расспросов. С его сестрой что-то произошло, но он не хотел об этом говорить. При свете неяркой свечи Майра разглядывала его густые каштановые волосы, выступающие скулы, крепкую шею. Брендан повернулся и перехватил ее взгляд. Он снова покраснел и занервничал.