В бестселлере «Рожденный бегать»[51]Кристофер Макдугл пишет, что «радость бега» присуща человеку от рождения. За редкими исключениями (спринт по парку с «пещерными людьми»), я не чувствую радости бега. Я чувствую радость неги. Не исключено, что со временем я смогу полюбить физические нагрузки, как супруги в браке сознательно учатся любить друг друга. Но пока нам с бегом едва удается найти общий язык.

Поэтому нужно быть умнее. Мой единственный шанс – перехитрить себя. Один из тактических приемов – оставлять шорты и кроссовки у двери на ночь. Исследования показывают, что вы с большей вероятностью пойдете на тренировку, окружив себя предметами, которые будут напоминать о ней, например такими. (Да, это помогает, если только Джули не убирает мои шорты, посчитав, что я просто неряха.)

Однако свой любимый метод, вне всякого сомнения нетривиальный, я почерпнул из «эгономики».

Эгономика – теория лауреата Нобелевской премии по экономике Томаса Шеллинга. Шеллинг предполагает, что в сущности у каждого из нас есть два «я». Есть я-настоящее, которому хочется сладкого, и я-будущее, которое жалеет о том, что ело сладкое.

Ключ к здоровым решениям в том, чтобы думать о своем будущем «я». Уважать его. Относиться к нему, как вы относитесь к другу или любимому человеку.

Но я-будущее, на мой взгляд, слишком абстрактно. Что если придать ему более конкретные черты? Я загрузил на iPhone приложение HourFace, которое «старит» вашу фотографию. Я сделал это со своей фотографией, и результаты меня обеспокоили. Мое лицо обвисло и покрылось пятнами, будто кожу поразила какая-то библейская болезнь.

Я распечатал то, что получилось, и приколол картинку на стену рядом с цитатой из Карла Сагана о скептицизме и открытости. И знаете, это работает. Раздумывая, стоит ли надевать беговые кроссовки, я ловлю взгляд старого Эй Джея. И с уважением отношусь к себе-старшему, чей вид может так встревожить. Эта тренировка для него.

Мне-будущему нужно быть рядом с сыновьями. Они заслуживают того, чтобы познакомиться с ним.

Я думал, Джули отвергнет мою идею, но она заинтересовалась.

– Ты можешь «состарить» меня? – спросила она. Когда я показал ей обработанную фотографию, она расхохоталась и сказала, что похожа на Дастина Хоффмана. «Это стимулирует», – сказала она. В те редкие дни, когда ей не хочется заниматься спортом, она будет делать это для Дастина.

Вес: 76 кг

Продолжительность сна: 6 часов (не очень хорошо)

Посещения спортивного зала: 12 (нужно бывать там чаще)

Жимы лежа: 25 кг, 15 повторов

В этом месяце я сбросил всего полкилограмма веса, но это потому, что наращиваю мышечную массу. По крайней мере, я пытаюсь убедить себя в этом, всматриваясь в свое отражение в зеркале и выискивая микроскопические изменения со стороны бицепсов и грудных мышц.

Я по-прежнему прилагаю все усилия, чтобы следить за размером порции. Дома так же использую детские тарелки. В ресторанах одну половину блюда перекладываю на маленькую бутербродную тарелку, а другую – забираю с собой. Я делаю десять жевательных движений на каждую ложку пищи – приличный, если не сказать очень хороший, результат. Я ношу свою бело-голубую вилочку для креветок в заднем кармане джинсов, куда бы ни шел. Итог – маленькие дырочки в карманах и несколько озадаченных официантов, которые возвращали мне мою вилку, случайно оставленную на тарелке.

Я также учитываю размер порции. Но что должно быть в этой порции? Я все еще заставляю себя есть здоровую пищу.

В этом месяце я пообещал себе как минимум ограничить потребление сахара. Наверное, каждый согласится, что в больших количествах это яд. Но распознать его бывает непросто. Пример. По пути в Лос-Анджелес, куда я летел по заданию Esquire, в аэропорту Ньюарка я заметил маленький киоск Healthy Garden[52]. Звучит многообещающе, подумал я. Когда я подошел к нему, то обнаружил: сухие завтраки с высоким содержанием соли, пластиковые контейнеры с мармеладными мишками и рыбками, шоколадные печенье Grandma’s[53](судя по составу, бабушка – доктор химии из Калифорнийского технологического института) и «здоровую смесь» из фруктов и орехов. В «здоровую смесь» входят не только приличные ингредиенты вроде грецких орехов и миндаля, но и банановые чипсы, которые содержат тростниковый сахар, кокосовое масло и, что самое интересное, ароматизатор с запахом банана. Если в бананы нужно добавлять ароматизатор с запахом банана, нам есть над чем задуматься.

Если оставить в стороне историю с сахаром, я действительно чувствую себя чуть более здоровым, более расторопным и энергичным. Если раньше мой организм можно было сравнить с облаком смога (представьте Пекин), то теперь он умеренно загрязнен (как воздух в Хьюстоне). Я могу одолеть лестничный пролет, и мое сердце не будет выпрыгивать из груди, как у влюбленного персонажа из мультика.

Но разве это невероятное достижение стоит часов в спортзале, ограничений в питании и лишних гигиенических процедур? Не уверен. Возможно, мне нужен перерыв. Ради следующей части тела мне не придется потеть в спортзале и страдать от голода.

Цель: тишина

Сегодня вечером мы взяли наших троих сыновей в Benihana. Благодаря неповторимому зрелищу (еда, которая появляется буквально из воздуха, ножи размером с мачете) это их любимый ресторан. Но безопасным для здоровья его не назовешь.

Во-первых, еда – буйство соли и жира. Во-вторых, дым от жаровен, который заполняет зал и выедает глаза.

Но прежде всего я обращаю внимание на шум. Шипение соевого соуса на жаровне, нарастающий гомон толпы. И мои дети, храни их бог. Как они шумят! Это за гранью понимания. (Всякий раз, когда я прошу Зейна вести себя тише, потому что мама прилегла отдохнуть, он вбегает в ее комнату с воплем «Тихо! Тихо!».)

Сегодня они принесли пластиковые рожки, которые им подарили на дне рождения у друга. Какой необычный сувенир! Почему бы не выдавать детям по пачке Marlboro и набору лезвий? Возможно, этот вариант понравился бы мне больше.

Они трубят не переставая с того самого момента, когда мы забрали их с праздника. Такое ощущение, что меня сопровождает личный южноафриканский футбольный стадион[54]. Только перед тем, как принесли закуски, нам удалось отобрать у детей эти ужасные дудки.