растёрся снегом. Только после этого вернулся в палатку.

Пока я мылся за занавеской, Ольга что-то рассказывала детям, кажется, какую-то добрую сказку на ночь. Молодец она: это как раз то, что им было нужно.

Откинув макароны, я добавил тушёнку и немного специй. На ночь еда получалась тяжеловатой, но нам всем нужна была энергия.

Хорошо хоть тарелок и приборов я закупил с большим запасом: так что всем хватило.

— М-м-м!.. совсем даже неплохо! — прокомментировала Оля мои кулинарные усилия. — Вы умеете готовить.

— Военно-полевая кухня, — усмехнулся я в ответ, и тут же прикусил язык.

Только расспросов про военное прошлое сейчас не хватало. Впрочем, их не последовало: Оля и дети ели молча. Натерпелись за день…

Помыв тарелки в тазике с растопленным снегом, я выглянул из палатки и вылил использованную воду. Потом вернулся и начал одеваться.

— Вы… ты куда? — спросила Оля.

— Проверю, как мы со стороны смотримся, — ответил я. — Оль… нам, наверно, как-то разделить дежурства придётся. Мне нужно будет хотя бы часа четыре поспать, сутки на ногах… я начну, потом подниму вас пораньше. Нужно будет просто сидеть, может, читать что-нибудь и слушать. К нам невозможно подобраться бесшумно. Если вдруг будет что-то подозрительное — сразу меня буди.

— Хорошо, — Ольга кивнула.

— Я тогда первым понаблюдаю.

— Ладно.

Я застегнулся и вышел из палатки. Подошёл к «Прадику» и вытащил арбалет с пневматикой. Будет правильнее держать это дело под рукой. Всё, прежний мир кончился, надо привыкать…

Увидев оружие, Оля одобрительно взглянула на меня:

— Вы и правда хорошо подготовились, — сказала она. — Я как раз подумала про диких животных. Это может быть опасно.

— Не без этого, — улыбнулся я в ответ.

Ребят уложили на одной из двух раскладушек. Никита пытался что-то возразить, но одного строгого взгляда мамы хватило, чтобы возражения исчезли. Я выключил светодиодный светильник. Теперь свет шёл только от печки.

Дети уснули быстро. Ольга, немного поворочавшись на второй раскладушке, тоже отключилась.

Я выходил наружу каждые пятнадцать минут, проверял движение на трассе. Небо всё это время оставалось ясным, что меня несказанно радовало: чем больше времени пройдёт с момента атаки, тем безопаснее будут осадки.

Кое-как выдержав три часа, я разбудил Ольгу, предварительно сварив ей кофе в турке.

— Спасибо, — прошептала она, когда я указал ей на столик с дымящейся кружкой.

Передав ей смартфон, я указал на часы. Она кивнула в ответ.

Вырубился я ещё до того, как моя голова коснулась подушки.

Я проснулся оттого, что Оля крепко сжимала мне руку в районе запястья. Открыл глаза, огляделся. Снаружи тихо. Ребята сопят рядом. Вместе с ними — кошка, которая устроилась в ногах.

Оля в уличном пуховике; щеки раскраснелись — видно, только что с улицы.

— Что случилось? — спросил я одними губами.

Оля указала наружу: мол, надо выйти.

Я быстро нацепил пуховик, влез в ботинки и пошёл за ней.

Снаружи была глухая ночь и звенящая тишина. Оглядевшись с недоумением, я посмотрел на Ольгу.

— Смотри. Что-то происходит! — Оля указала на небо.

Пришлось приглядеться прежде, чем я понял, о чём это она.

Там, в морозном зимнем небе, вспыхивали и гасли крохотные звёздочки. Иногда небосвод чертили метеоры, будто мы попали в плотный поток.

— Видишь? Что это? Новые ракеты?

— Нет, не похоже… — ответил я, почесав подбородок, — не думаю. Скорее всего, это война в космосе.

— Что?

— Уничтожение спутников. Их довольно много: старлинки, джипиэс, глонасс… так запросто все не вырубишь. Нужно время. Вот, похоже, до них дошла очередь. Я слышал, и наши и амеры разрабатывали кинетическое оружие против спутников. Это такие шарики, которые роями выводятся на определённые орбиты и выводят спутники из строя массово. Плюс орбитальные лазеры, охотники… много всего!

— А-а-а, ясно… — Оля грустно улыбнулась и добавила: — возвращаемся в каменный век…

— Вроде того, — кивнул я.

— Новостей не хватает ужасно! Хоть бы примерно знать, что в мире творится? Есть же уцелевшие, как и мы, да? И что со странами? С нашей армией, с НАТО?.. мы ещё воюем или уже остановились?.. в неведении тяжело… — она грустно вздохнула и собралась возвращаться в палатку.

— Постой, — сказал я. — Можно кое-что попробовать.

Она оглянулась и посмотрела на меня с интересом.

— Что же?

Мы подошли к «Прадику». Я откинул чехол до половины кузова, жестом позвал Олю в салон. Завёл двигатель. Потом достал из кузова внешнюю стационарную антенну. Она раскладывалась и устанавливалась довольно просто: я справился за пару минут. Всё это время Оля терпеливо и молча наблюдала за моими манипуляциями.

Вернувшись в салон, я включил радиостанцию, перевёл на АМ диапазон и запустил сканер.

Несколько секунд в динамиках был только треск помех. Потом, сквозь шум и завывания, пробился голос, что-то взволнованно говоривший на арабском. Поскольку арабского я не знал, я начал искать дальше. Попались станции на испанском, фарси и ещё каком-то языке, который я опознать не смог.

Наконец, попалась станция на английском. Мужской голос быстро читал новости. Приём был довольно уверенным, так что после того, как сработала точная настройка, я прислушался:

«…разведывательный самолёт ВМС Австралии передал картинку последствий на западном побережье США. Все крупные города уничтожены. Лос-Анжелес до сих пор находится под водой. От Сан-Франциско волна дошла до Сакраменто. Взрыв у основания Моря Сэлиш полностью смыл Сиэтл. Заводов 'Боинг» больше не существуют. Специалисты военной разведки Австралии предполагают, что русские взорвали как минимум четыре своих супер-торпеды под названием «Посейдон». Напомним, что именно «Посейдонами» был нанесён значительный ущерб Великобритании. Часть острова, включая район большого Лондона, ушёл под воду. В своём обращении к нации премьер-министр назвал случившееся «очевидной недооценкой потенциала противника» и отметил, что «случившееся находится за гранью добра и зла…»

В следующую секунду приём резко испортился; в динамиках зашумело и загудело. Я убавил звук, чтобы попробовать переждать помеху, но автоматическая настройка уже сбила частоту и продолжила работать в режиме сканнера.

Оля сидела тихо, напряжённо вглядываясь в мелькающие цифры на дисплее рации.

— Английский понимаешь? — спросил я.

Она молча кивнула в ответ.

Снова попалась передача на незнакомом языке. Кажется, на китайском. Что-то взволнованного говорила девушка. Я вдруг подумал, что совсем недавно, ещё вчера, можно было включить синхронный нейросетевой перевод, а теперь такая «мелочь» снова недоступна…

Сделав круг, сканер снова вернулся к англоязычной станции. Тот же мужской голос продолжал: «Председатель КНР заявил, что ракеты, уничтожившие Шанхай и Гуанчжоу, были запущенны Соединёнными Штатами. Таким образом, Австралия находится в состоянии войны с КНР, как член альянса AUCUS. Тем не менее, боестолкновений между флотами не зафиксировано. Объявлено о намерении австралийской стороны начать переговоры. Ожидается реакция властей КНР. С учётом того, что руководство США в настоящее время недоступно для связи, выполнение союзнических обязательств в рамках AUCUS находится под большим вопросом. Правительство Австралии также выразило готовность участвовать в гуманитарных программах по восстановлению…»

Нас снова накрыло помехой, приём испортился.

— Ни слова про нас, — заметила Оля.

— Англосаксы, — ухмыльнулся я. — Что от них ещё ждать? Австралийцы, похоже.

— Далеко.

— Ага.

— Почему наших нет в эфире? Совсем?

— Думаю, режим молчания. Чтобы на действующий передатчик не прилетело чего-нибудь неприятного, — предположил я. — Как я и думал, боевые действия продолжаются.

— Безумие какое-то… столько людей погибло! И кому-то всё ещё хочется воевать⁈

— Машинная инерция, — я пожал плечами. — Когда создаёшь крупнейшие в истории машины для убийства — сложно ожидать, что они так просто остановятся…

— Я это всё совсем по-другому себе представляла, — вздохнула Оля. — После взрывов уцелевшие люди выживают в обгорелых развалинах, умирают от радиации… пытаются хоть как-то выжить. Но никак не продолжают боевые действия!

— Да, жизнь сложнее, чем показывают в кино.

— А как же последствия? — спросила она. — Ядерная зима, похолодание? Насколько холодно у нас будет? Мы успеем до моря добраться?

— Корректность модели ядерной зимы специалисты давно поставили под сомнение. И, как видишь, правильно: — я указал на звёздное небо. — Не похоже, что сажа закроет Солнце.

Оля с тоской посмотрела на палатку, где спали дети. Потом спрятала лицо в ладонях. Какое-то время сидели тихо, только приёмник продолжал сканировать