силу, таящуюся в хрупком с виду теле. «Почти мальчишка» являл скрытую сторону — могучего, и как бы если не всемогущего мужчины, опытного мага. Люси была увлечена чтением стихов, и если бы не это, засмотрелась бы на Эда.

Эда!

И когда она начала звать его так? Ведь и Зальтен в детстве был для неё просто Заком, пока не начал приставать с ухаживаниями! А Эд…

Кто он? Откуда? Кто его родители? Как он обрёл силу? Почему так много недоговаривает? Люси умом понимала, что очень плохо знала Эдвила, и всё равно — её сердце отказывалось звать его иначе.

— Эд.

Он усмирил финальные образы, и те легли пожухшей листвой на площадь, а затем рассыпались искрящимся прахом.

Публика зарукоплескала, очарованная представлением. Люси видела их расплывшиеся в восторгах лица, глуповатые благодарные улыбки и то, как они щебетали между собой о «ловкости трюкачей». Эд с Люси рука об руку кланялись зрителям, и совершенное счастье цвело в её душе.

— Эд, — шепнула Люси, — спасибо.

— Спорю на что угодно, — шепотом отозвался он. — Мы не получим от них за мистерию ни единого солария.

— Почему ты так думаешь? У тебя даже шляпа не выставлена.

— Плох тот мир, в котором благодарность надо выпрашивать, — объяснил Эдвил, и на миг свет его улыбки показался Люси смертельно обжигающим. Она вздрогнула. Эд опомнился, крепче сжал её ладонь и сказал куда нежнее:

— Ты потчуешь моё пламя! Элли, это я тебе благодарен. И в знак благодарности я хочу сегодня, как стемнеет, раскрыть тебе настоящие чудеса! Ты позволишь?

Она была заинтригована и кивнула.

12. О том, что движет звёзды и живое

— Городские огни и дым скрывают звёзды, а сегодня ожидается настоящая небесная мистерия! — Эдвил тянул Люси за руку, приглашая подняться выше и выше на один из пиков, окружавших город.

— Какая? — Та спешила по крутой, сыпучей тропинке, усеянной колючками, как могла.

— Ни слова не открою! Хочу, чтобы ты увидела воочию! Время пришло!

Эдвил снова не давал ей роздыха, но притом его хитрая улыбка кружила голову. В темени, освещаемой лишь хохолком Иветты, Эд смотрелся крадущимся воришкой. Когда бестия пролетала мимо, освещая тропку, он оборачивался на Люси и показывал упоённое моментом моложавое лицо.

Вот дурной! Люси пыхтела и спешила, подбирая платье.

— Хоть что скажи!

— Потерпи!

Они добрались до вершины пика к полной темноте. Люси одурела от красот раскинувшегося перед ней звёздного неба.

— А дома говорили, что в Королевстве Солнц солнца не садятся никогда, — очарованно шепнула она.

— И это так, это так, — Эд обнял её за плечи и шептал с не меньшим трепетом. — Солнца никогда не гаснут, и то, что ты видишь, это тоже далёкие-далёкие солнца.

— Ты про звёзды?

— Да.

— А разве?..

— Не верь глупостям.

Его свежая кожа соприкасалась с кожей Люси, а от волос пахло потрясающе — прогретым за день камнем.

— Маги при дворе объясняли, что звёзды нарисованы на небесной сфере и вращаются вместе с ней и светилами согласно пути, начертанном ангелами.

Эдвил звонко и искренне расхохотался.

— Глупцы ваши маги! Меня в детстве учили так же и те же, но нет, нет! Элли, миром движет извечный огонь! Он полнит звёзды и Солнца, отражается в лунах, согревает изнутри твердь земную, возбуждает в людях любовь и стремление к творчеству! Извечный огонь, наш творец, милосердно позволяет нам дышать и теплиться надеждами, он руководит нашими мыслями и чувствами! Всё пришло из огня и в огонь обратится! И человечество тоже пришло из огня, ибо любовь есть пламя, которому нет усмирения!

Люси слушала его, замерев на прохладном, подставленном ветрам пике.

— Наши сердца переносят огонь в жидком виде, наши умы хранят пламя воспоминаний и образов. Элли! Это ли не чудо постоянства и совершенства?

— Но огонь обжигает, Эд. И огонь губит. — Люси вспомнила леденящие душу крики тех несчастных ведьм и стоны раненых из Ноттегуда.

— Тех, кто слишком много себе позволяет! Но стоит довериться ему, стоит восхититься его совершенной властью — и огонь примет тебя как родную. Даю слово, так и было со мной! Ты веришь?

Он схватил её за руки в душевном порыве, и невероятные глаза его сейчас сияли сами — как звёзды, влекущие и сумасшедшие.

— Я верю! — Люси не вырвала запястья, дав ему овладеть ими. Браслет Зальтена врезался в кости. — Я верю.

«Я люблю тебя. Ты моё пламя».

Эдвил судорожно сглотнул, не сводя с Люси пожирающего взгляда.

— Это ты подарила мне пламя творения. Это ты сделала. Я тоже верил, что однажды найду тебя.

В тот самый миг одна из звёзд сорвалась с угольных небес и рухнула за пики. За ней посыпались другие, прожигая на сфере, описанной придворными магами, неявные тропы. Обычно люди, видя это, стараются загадать исполнение мечты. Но Люси мечтала об одном, и Эдвил, о, бесы, как хорошо он понял это! Пламя его зрачков, реющее лютыми языками, успокоилось, засветило ласково и игриво, почти розовым влекущим светом. Пах Люси наполнился тёплым желанием, и с этим она, отринув всё неприличие поругания, привлекла спутника к себе.

— Я люблю тебя, Эд.

Вместо ответа он смежил их уста, подарив искрящуюся на губах радость, возмутив голову страстью и немедленным призывом отдаться полностью.

— Я искал тебя, Элли. — Люси слышала безумный, но такой направляющий шепот у своего уха и соглашалась с ним. Вместо слов она вновь овладела губами Эда, пока небо сыпало им на головы ворох метеоров.

Пальцы, перебирающие мышцы у него на лопатках. Абсолютно чистая и гладкая кожа, лишённая волос, лишаемая покрова из ветхой ткани, ладони, переходящие на тонкую, трепешущую жизнью грудь, губы, отдающие ласку за лаской и перехват под ягодицами — напористый, возмутительный, требовательный.

Люси хихикнула и прикусила губу, зная, что сейчас случится, и ей не было страшно — только хотелось этого поскорее.

Хотелось его, смеящегося так шало и очаровательно, раздетого, худого и сильного, с жадно расходящимися в стороны рёбрами. С руками, нежащими бока Люси и её живот, с прикованным к её грудям вниманием и робким вопросом:

— Можно я… Возьму тебя?

Люси от волнения снова рассталась с голосом, но на сей раз потому, что забыла все слова. Пришлось кивнуть. Звёзды падали и выстилали им мерцающее покрывало на сухой земле, куда он опрокинул её, чтобы, обжимая шею ртом, протиснуть между бёдер плоть и осенить пламенным благословением. Люси поджимала губы, зная, что, не имевшая до того мужчин, она должна пережить боль, но боль эта была так же сладка, как единение с возлюбленным,