вы считаете, — инспектор повернулся к седовласому, — что этот ваш суперкомпьютер можно использовать для создания фильмов?

— Pourquoi pas? — снова воскликнул специалист по-французски. — Было бы очень даже неплохо, если бы мы смогли научить D.O.O.R. отображать его сны на целлулоидной ленте в качестве серии изображений. Тогда мы бы могли передать подобный материал какой-нибудь киностудии, которая записала бы озвучку и в итоге смонтировала киноленту!

Ичиносе Окамура присоединился к этому изречению. Молодой японский ассистент сказал, что ленту со снами их суперкомпьютера с радостью приняла бы некая американская студия, которая была известна тем, что пыталась сэкономить каждый цент на создании своих фильмов, чем всегда успешно обманывала своих зрителей, в чём уподоблялась лисе.

— Я уверен, что фильм, снятый суперкомпьютером, побил бы рекорды на многих международных кинофестивалях, — продолжил седовласый с сумасшедшим блеском в глазах.

— А в случае, если критики оценили бы такой фильм по достоинству, то его, возможно, даже показали бы по кабельному телевидению! — сказал Шинода.

— Джентльмены, вы в самом деле в это верите? — Гэлбрайт не мог поверить своим ушам.

— Нет, мы просто шутим, — специалист тут же принял серьезное выражение лица.

Гэлбрайт не мог не признать, что у этих ученых было хорошее чувство юмора, и то, как они формулировали свои шутки, только укрепило его во мнении о том, насколько опередило своё время их изобретение. «Некая дверь, которая закроется за киноиндустрией», — подумал он. Понятное дело, что последнее слово будет принадлежать не самому суперкомпьютеру, а аудитории, но что поделаешь, СМИ любят драматизировать события.

Размышляя о киноиндустрии, Гэлбрайту в голову пришла идея — а что, если бы вдруг случилось так, что всё это приключение, которое ему удосужилось пережить, было бы решено экранизировать? Стоя в металлическом коридоре подземного института, инспектор начал прокручивать в голове идеи того, какие трансформации могла бы претерпеть его злополучная история, угоди она в дрожащие от нетерпения руки кинематографистов — как он был уверен, это точно были бы ребята из Голливуда.

Очевидно, что основное место действия из не очень известного города Портленда перенесли бы в Нью-Йорк — почему-то этим работягам из Лос-Анджелеса очень нравился этот многострадальный город. А вот Англия была бы полностью исключена из сюжета, потому что продюсер решил бы сэкономить на съемках в Лондоне. Кто знает, может быть, они бы не поленились на роль самого Гэлбрайта выписать из Франции ажно целого Бельмондо — ведь этот актёр славился тем, что мог творить чудеса, и любые, даже самые заурядные персонажи в его исполнении внезапно оживали и приобретали глубину, не присущую им до этого. Инспектору стало интересно, как бы критики отреагировали на участие французского актера в американском кинофильме?

Затем Гэлбрайт в своих мыслях добрался до многострадальной Делии — её история определенно не могла бы попасть на экран без сокращений, цензуры и переосмысления. Инспектор сразу представил себе, как стараниями американских сценаристов скромная маленькая девочка по имени Делия превратится в какого-нибудь сурового и мрачного мальчика или, ещё лучше, в дерганого подростка с комплексами по имени Делиан — но ни в коем случае не Далиен, дабы зрители, не дай Боже, не спутали этот фильм с ещё не вышедшей пятой частью нелепых — по скромному мнению инспектора Гэлбрайта — приключений какого-то дьявольского мальчишки.

Инспектор не видел ни одного фильма из этой хорошо известной киноманам франшизы, четвёртую часть которой, как ему было известно, показали по кабельному телевидению шесть месяцев тому назад — ну или же четыре, если не считать его путешествия во времени в такси, — но он помнил слухи среди поклонников попкорновых кинолент, что в этой самой части у того непослушного мальчика без видимой на то причины — имеется в виду, если игнорировать факт того, что продюссеры попросту захотели нагреть руки на новом фильме, — вдруг ни с того ни с сего появилась сестра — такая же противная и нелепая, как сам тот мальчишка. Или, может быть, всё было совершенно наоборот, и у этого мальчика не было никакой сестры, а девочка эта могла бы быть — чем чёрт не шутит? — его дочерью, которая была как две капли воды похожа на своего несовершеннолетнего отца? Размышляя о родстве персонажей в каких-то дурацких фильмах, инспектор Гэлбрайт поймал себя на мысли, что начинает ненавидеть весь американский кинематограф в целом и эту кинофраншизу в частности.

Тот факт, что голливудские кинематографисты решили бы заменить Делию мальчиком в экранизации приключений Гэлбрайта, инспектор объяснил себе тем, что смерть маленькой девочки — даже если бы смерть как таковая осталась бы за кадром — вызвала бы шквал возмущенных писем от женщин с оскорбленными материнскими чувствами, чего любая студия, разумеется, ни за что бы не допустила и постаралась бы избежать любыми средствами. Впрочем, изменение пола центрального персонажа могло бы произойти, если бы создатели фильма решили сохранить сюжет фильма, в котором герой — которого, как считал Гэлбрайт, определенно сыграл бы Бельмондо — должен был начать расследование убийства ребёнка.

Но в том случае, если эти плуты-кинематографисты решат, что фильм должен стать мелодрамой — а что, тогда можно будет сэкономить на спецэффектах, плюс не нужно будет напрягаться с актером-ребёнком, — то в таком случае роль Делии могли бы отдать какой-нибудь немолодой, но хорошо сохранившейся актрисе, а весь сюжет перепишут стандартным голливудским способом, который предполагает обязательную, хотя и совершенно неоправданную любовную сцену между героем и героиней (обычно заканчивающуюся затуханием в первых десяти кадрах).

В подобном развитии ситуации весь сюжет переделали бы до неузнаваемости, сведя всю историю к банальному детективу, где весь хронометраж доктор Бэйзлард — молодой и симпатичный гинеколог, а ещё лучше простой стоматолог — будет выступать в роли очередного подозреваемого, которого Бельмондо в развязке с надлежащим пафосом убьёт парой выстрелов из полицейского кольта. И в фильме не будет ни единого слова о смерти Делии от рака — точнее, от попытки вылечить её от очень похожего на него заболевания — ведь персонаж с её именем, которого сыграет взрослая актриса, будет жить до самого конца и в финальных кадрах соединит свои губы с губами Бельмондо под слащавую мелодию, исполняемую симфоническим оркестром — поскольку мода на синтезаторную музыку осталась в восьмидесятых.

С изменением возраста Делии проблема с попытками адаптировать Джордана Тёрлоу для экрана сразу снимется — ведь это весьма сложный человек