— потому что слово «зенан» (вовремя вспомнила) уроженец Порога Удачи должен был знать точно.

— Ах, не понял? — ещё больше разошелся офицер, и, распахнув дверь (нет, не наружную, а внутреннюю), крикнул в коридор: — Эй, кто-нибудь!

— Да, господин тюздё, — раздалось из коридора.

— Итиро, знаешь кого-нибудь, кто говорит на языке этих бесов?

— Ну, я могу, немного.

— Отлично, спроси у него, откуда он к нам свалился?

— (...)

— Он говорит, что его послали за водой, да он заблудился. Спрашивает, где выход, говорит, что его сотня уже могла уйти, просит отпустить, опаздывает. Ещё спрашивает, откуда здесь зенан, ведь это крепость. Объяснить?

— Скажи, что это не его ума дело.

— (....)

— Ну, что?

— Сказал. Он, говорит, что про то, что видел, никому не скажет, просит только отпустить. О чём это он?

— Это уже не твоего ума дело. Значит, ходил за водой?

— (....)

— Да, дурак — я сказал ему, что мы воду не пьём, и пусть пеняют на себя, если всю цистерну выдули. А он не верит. Мешок и копьё просит вернуть. Как, кстати, он пролез-то? Спросить?

— Сходи, сначала, подай сигнал, что нужен офицер башибузуков, срочно. Потом договорим.

Солдат, тёзка царствующего императора, взял фонарь и лук, и вышел на площадку, чтобы посигналить, а мальчишка-командир, пользуясь его отсутствием, пару раз крепко врезал пленнику. Кадомацу этого не стерпела, и, вырвавшись из захвата, резво подхватила копьё, и развернула ему в грудь наконечником. Демон моментально обнажил меч.

И в этот момент вернулся солдат.

— Буйствует, командир?

— Да у него росту многовато, на целую голову. Вот, убавить охота. Что он говорит?

— Говорит, что вы первый начали. Извиняется, говорит, что не будет, что опаздывает. Да полно, господин тюдзё, зачем вам с ним связываться?

— Ладно (меч он всё-таки убрал) Спроси у него, как проник в крепость.

— (...)

— Ну, что?

— Сказки рассказывает... Говорит, что ворота были раскрыты, а стражи он и не видел, погодите-ка...

— (...)

— Не понял я чего-то...

— Слушай, пошли туда, посмотрим, про что он нам рассказывает... Где его мешок? Глянь, может что украл?

Уже когда они втроём спускались, немного удивлённый солдат-переводчик продолжал:

— Если я правильно понял, он говорит, что прошел через врата со статуями, а разве есть у нас такие ворота?

— Ничего, спустимся вниз — а там вдвоём за него возьмёмся. Не знаю, как статую, но могильную плиту мы ему точно обеспечим!

Ну, спустились. И первое, что увидели — был пузатый сотник башибузуков, с удивлением пялящийся на замерших, как статуи, охрану.

— Тревога! — крикнул ужаснувшийся комендант: — Поднять всех и прочесать крепость! Ты это сделал? — накинулся он на сотника.

— Зацэм обижаешь? — возразил тот: — Развэ я колдун, да? Для такого большой голова надо, а моя голова есть глюпый, порченый голова.

— Тогда ты? — и снова встряхнул заколдованную принцессу: — Отвечай! Что он говорит?

— Да бес его знает... вроде про какую-то женщину...

— Два штука зэнсин, — вмешался сотник: — Адын совсем старый зэнсын, другой молодой зэнсын, два штука молодой зэнсын и совсэм старый зэнсын.

— Так сколько же, в конце концов?!!

— А-а! Два штука зэнсин. Оба лысый зэнсин. Адын молодой зэнсын, а другой совсэм старый зэнсын... Вай-вай-вай! Как плохо! Молодой — и совсэм лысый зэнсын!

— Ты жу... то есть зубы не заговаривай! Это они сделали?!

— А-а! Он говорит — присол старый зэнсын, махать рукой на них. Двери открыты — вошол. Потом пришол молодой зэнсин — красивый зэнсин, только лысый, совсэм лысый дэвуска, и улэтел вместе со старый зэнсын... Копьё отдал!

Хиротоми порылся у себя за пазухой:

— Какая девушка? Вот эта?! — и сунул под нос Мацуко её же портрет работы неизвестного художника: — Отвечай, что выпялился?!

Бывшая принцесса молчала вообще-то по другой причине — насколько она помнила, она никому ещё нагишом не позировала:

— (...)

— Этот дэвуска, да. Только одэтый, чорный и совсэм лысый дэвуска. Дашь посмотреть, да?

Тюдзё медленно скомкал открытку, и сел, в ужасе обхватив голову руками:

— О, Будда! Её Высочество Третья постриглась в монахини!.. да что вы здесь стоите?! Не поняли, вам светит?! — заорал он на подлетевшего с докладом артиллериста: — Всех поднять, всю крепость перевернуть, выслать патрули по дорогам! Да, вызовите какого-нибудь колдуна, чтобы этих разморозить! Нет, во дворец сообщать не надо, может, ещё найдём. Двигайтесь, двигайтесь!

За время этого ора толстяк-сотник приблизился к лже-башибузуку и на своём языке мудро заметил:

— Слушай, парнишка, здесь явно вскоре будет жарко. Давай-ка, зададим дёру, пока они о нас позабыли?!

Мацуко согласно кивнула, подобрав брошенный тюдзё вещмешок, и оба ракшаса тихонько прокрались к выходу, а оттуда драпанули с такой скоростью, будто за ними шла лавина.

— Сынок, как тебя зовут? — продребезжал, подпрыгивая на встречных камнях, сотник.

— Яван, господин бай, — сказала она первое имя, что пришло в голову.

— Какой я тебе «бай»?! Я тебе в отцы гожусь. Меня зовут Теймур, сотник Теймур.

— Хорошо, господин сотник.

— Ну, опять! Ты из чьей сотни? А какой полк? Тоже не знаешь?! Ну, это легко выяснить. Ты откуда? С Побережья? В говоре у тебя что-то есть такое...

— Нет, Теймур-бай, из столицы.

— Ха, и чем же ты там занимался?

— Землю пахал.

— Где? В столице? И где ты там землю нашел?

— Знаете, мой отец говорил: «если любишь свою работу — везде найдёшь, где ею заниматься». Вы думаете, в каком-нибудь саду меньше работы, чем в поле? Иной раз и потруднее будет. Да ещё у этих шайтанов манера — навалят на траву кучу камней, потом разбирайся... — Мацуко осеклась, боясь завраться, и мысленно поблагодарила сестру, за то, что та так подробно описывала быт на Пороге Удачи.

— Ну, это понятно... А вот чего я не пойму, если ты столичный житель, как вышло, что ты языка шайтанов не знаешь?

— Да знаю я, лучше него. Он просто на меня прежде вопросов с кулаками полез. А раз так —