врагами. Те, кто избегал меча и огня, падали от голоса Продрыха: тот приканчивал неприятеля несколькими, сказанными на ухо, словами, от которых лопались барабанные перепонки. И наконец, дабы довершить погром и опустошение, на поле боя обрушивался град.

Нашелся, однако, человек, который придумал, как избавить свою землю от чудовищного бедствия. Он решил воспользоваться пращой{237} и забить камнями виновников всех бед. Зривдаль заметил смельчака, когда тот испытывал новое оружие в окружении соседей. Но едва изобретатель собрался уже было поделиться своим открытием с собравшимися, как стрела, выпущенная из лука Точновцеля, вошла ему прямо в глотку и заткнула рот. Отчаяние охватило страну. Сотни стрел полетели в Каллакахабалабу с сообщениями об ужасных событиях (именно таким образом доставлялись Бигстафу просьбы, жалобы и уведомления).

Тиран созвал совет, который состоял из одного звездочета, необыкновенно сведущего в геомантии.

«Посмотри, до чего мы дошли, — сказал Бигстаф мудрецу. — Здесь никто не может побеспокоить нас, но ничто не защитит от угрожающего нам голода. До сих пор мои дозорные успешно расправлялись с грабителями, которые наводняют эту страну, но теперь смелость разбойников возросла вместе с их силой. Во главе их стоит человек, который в одиночку расправился с несколькими отрядами, что следили за порядком на моих землях и собирали подати. В жалобах и сообщениях, которые я получаю, говорится о его сверхъестественной силе, так придумай, как обеспечить нашу безопасность».

«Я уже давно размышляю над этим, — отвечал ученый. — Я построил гороскоп каждого разбойника и выяснил, что обычным путем с ними не справиться. Так называемые таланты, которыми они столь варварски пользуются, имеют более или менее магическую природу, но обладают одним огромным недостатком: самое страшное их оружие можно уничтожить самым малым противодействием. Так, к Продрыху можно подойти, заложив уши ватой, и его барабан окажется бессилен. Огнепыху можно плюнуть в рот, и пожара не будет. Зривдаль делается бесполезен по мере приближения опасности, стрела Точновцеля затупится о сталь. Рассекай всего-навсего гонец — его легко остановить. Вся хитрость Тучехвата держится на одной ниточке, ее ничего не стоит перерезать. Пейдодна труслив, как всякий дервиш, и он бесполезен там, где нет воды. Останется только найти защиту от его книги. Всёраздуй и Крепкий Горб — носильщики, о которых можно забыть. Самый главный наш враг — это Камнегрыз, главарь этого проклятого сброда. Звезды давно отвернулись от него, наградив способностью вершить зло и лишив возможности творить добро. Он умен и изобретателен, бесстрашен и необыкновенно силен, главный же его недостаток — вспыльчивость. Перед его мечом не устоят даже адаманты: если ты выйдешь к нему в бронзовых латах, он разнесет их на кусочки, и ты будешь беспомощен. Как правило, Камнегрыз посылает вызов своему противнику, но его предупредили, что ты согласишься на поединок только на не приемлемых для него условиях. И тем не менее, господин, если ты позволишь мне вооружить твоих солдат по моему усмотрению, я осмелюсь обещать тебе победу и над Камнегрызом, и над его подручными».

«Ступай к оружейникам, — приказал Бигстаф, — пусть они приготовят всё, что ты сочтешь нужным для меня и моих воинов. Я слишком высоко ценю твое мнение, чтобы не последовать за тобой с закрытыми глазами».

«Предупреждаю, оружие будет необычным».

«Не важно. Главное, оно поможет нам одолеть врага. С чудесным надо бороться чудесным».

Капитан Камнегрыз продолжал опустошать страну. Бигстаф по совету своего звездочета собирал небольшое войско, а кузнецы втайне ото всех изготовляли оружие и боевые механизмы. И когда они закончили, с вершины Каллакахабалаба с помощью блоков и корзин спустились триста воинов в сверкающих стальных доспехах.

«Неприятель! Вижу неприятеля!» — закричал Зривдаль.

«Он свалился с неба?» — спросил Камнегрыз.

«Да, мой капитан, я вижу корзины, из них вылезают триста человек. Ими командует сам тиран, я узнаю его по росту. И он как будто стал выше… О, что за странный шлем у него на голове! Это огромная кастрюля… думаю, Огнепых заставит ее закипеть… У Бигстафа щит толщиной в пять пальцев, а взгляд так и пылает… Капитан! Прикажи вбить колышек перед Точновцелем, пусть он пошлет тирану привет от твоего имени прямо в левый глаз!»

«Уймись, солдат! — сказал Камнегрыз. — Смотреть смотри, но оставь свое мнение при себе! Итак, враг посреди поля и рассчитывает таким смехотворным образом защититься от моих ударов!.. Продрых! Зови всех в строй, мы выдвигаемся».

И вот оба войска сошлись на расстояние полета стрелы. Камнегрыз встал в центре, между Продрыхом и Огнепыхом. Пейдодна и Зривдаль заняли правый фланг, Рассекай и Точновцель выстроились на левом, Крепкий Горб и Всёраздуй — в арьергарде, а Тучехват тащил за собою целую вереницу грозовых туч, которую он удерживал нитями в ожидании приказа.

Бигстаф выстроил свое войско в три шеренги по сто человек. В первом ряду стояли воины с холодным оружием в руках. Во втором каждый солдат держал спринцовку, а у тех, кто занимал третий ряд, в руках были только ножницы. И всех воинов Бигстафа покрывали латы самой лучшей закалки.

Камнегрыз видел, как разворачиваются перед ним три шеренги воинов, но он был полон веры в свои силы и потому смело пошел в бой, надеясь на легкую победу. Капитан сделал десять шагов вперед, как бы вызывая неприятеля на поединок. Бигстаф принял вызов и двинулся навстречу. Войска замерли, и капитан велел Продрыху подать сигнал к бою. Только этот его приказ и был исполнен как подобает, а затем непредвиденные события нарушили планы Камнегрыза и свели на нет все его дальнейшие усилия.

Когда капитан и Бигстаф сошлись, Камнегрыз хотел нанести врагу сокрушительный удар, которым столько раз доказывал силу руки своей и закалку своего меча. Но прежде ему вздумалось обратиться к неприятелю, в чьем поражении он не сомневался, с речью.

«Бигстаф! — воскликнул Камнегрыз. — Повелитель кухарей! И тебе не стыдно выходить на бой с кастрюлей на голове? Или ты думаешь, что посуда защитит тебя от смерти, или это моя злая звезда заставила тебя избрать такой смехотворный способ обороны, чтобы превратить мою победу в оскорбительную схватку с кухонным царьком? Неужели доблестные воины Камнегрыза должны биться с аптекарями и цирюльниками?.. Осмелишься ли ты поднять на меня свою бронзовую палицу, что подобает тебе меньше, чем твой вертел для жарки? Он послужил бы прекрасным дополнением к твоим шлему и щиту».

«Камнегрыз! — отвечал Бигстаф. — Твои слова подобны твоим делам. Я вышел сюда не на бой с воином, а на схватку с мясником.