трех мальчиках, кем они станут. Простоту ее поведения ничто не могло разрушить, а чувство неловкости, похоже, ей не было знакомо, как ребенку.

– Найджел заболеет, когда узнает, что я ловила рыбу в Терли, – заявила Зои. Она сказала это так, как может сказать девочка о своем брате-школьнике, из чего Грант заключил, что это абсолютно точно рисует отношения между ней и ее сыновьями.

Еще оставалось несколько светлых часов, но ни тот ни другая не двинулись с места, чтобы вернуться к реке. Они сидели, смотрели вниз на коричневую воду и разговаривали. Грант пытался вспомнить кого-нибудь из широкого круга своих знакомых, кто был бы похож на нее, и не смог. Ни одна из виденных им когда-либо красивых женщин не обладала ее сходством с принцессой из сказки, ее вневременной юностью. Заблудившееся существо из Тир-на-Ног, подумал он. Не верилось, что ей столько же лет, сколько Лоре.

– Вы хорошо знали Лору в школе?

– Ну, мы были близкими подругами. Знаете, я благоговела перед ней.

– Благоговели? Перед Лорой?

– Да. Понимаете, она была такая умная, и добрая, и вообще, а я никогда не могла сложить два и два.

Поскольку восхищение Гранта ею частично вызывалось контрастом между ее сходством с рисунком к сказкам Ханса Кристиана Андерсена и ее практичностью, Грант решил, что она преувеличивает. Однако, может быть, и правда ей не хватало ветвей, так сказать. Не хватало листьев, чтобы вдыхать окружающий воздух. Склад ее ума не отличался критичностью. В ее высказываниях не было блесток, которыми сверкали замечания Лоры, не было Лориного живого интереса и способности к анализу.

– Нам очень повезло, и вам, и Лоре, и мне, что мы узнали горы Шотландии, еще будучи детьми, – сказала Зои, когда они говорили о своем опыте по части ловли рыбы, приобретенном с ранних лет. – Это то, что, мне кажется, нужнее всего ребенку. Иметь прекрасную страну в детстве. Когда Дэвид, мой муж, был убит, мне советовали продать Кенталлен. У нас никогда не было много денег, а налог на наследство поглотил те крохи, которые нужны, чтобы поддерживать дом. Однако я хотела сохранить его, хотя бы пока Найджел, и Тимми, и Чарльз не вырастут. Им очень тяжело будет расстаться с ним потом, но по крайней мере годы, которые так много значат, пройдут у них в прекрасном месте.

Грант посмотрел на нее, на то, как тщательно, с аккуратностью примерного ребенка она укладывала свою снасть в коробку, и подумал, что, несомненно, решением ее проблем было бы новое замужество. Вест-Энд, который он так хорошо знал, кишел лощеными мужчинами, разъезжающими в сверкающих автомобилях: для них содержать Кенталлен было бы не труднее, чем содержать японский садик в одной из своих комнат, которую они называли «студия». Трудность заключалась в том, что, как предполагал Грант, деньги не были альфой и омегой мира Зои Кенталлен.

Весенний день поблек. Небеса засветились. Холмы отодвинулись далеко-далеко и улеглись спать, как однажды ребенком сказала Лора, описав восемью словами общий вид и атмосферу ясного вечера, обещающего назавтра изумительный день.

– Надо возвращаться, – сказала Зои.

Собирая на берегу рыболовные принадлежности, Грант подумал, что в этом дне на Терли было больше волшебства, чем во всех самых разрекламированных в западном мире островах.

– Вы любите свою работу, правда же? – спросила Зои, когда они спускались с холма к Клюну. – Лора говорила мне, что вы могли уйти еще несколько лет назад, если бы захотели.

– Да, – ответил Грант, немного удивившись. – Наверное, я мог бы уйти. Сестра моей матери оставила мне наследство. Она вышла замуж за человека, который разбогател в Австралии, и у них не было детей.

– Что бы вы стали делать, если бы ушли?

– Не знаю. Я никогда об этом не думал.

Глава девятая

Однако поздно вечером, уже в постели, он задумался об этом. Не как о перспективе, а чисто умозрительно. На что это будет походить – уйти? Уйти, пока он еще достаточно молод, чтобы начать что-нибудь другое? Если он начнет что-нибудь, что это будет? Овцеводческая ферма, как у Томми? Славная будет жизнь. Только выдержит ли он чисто деревенское существование? В этом он сомневался. А если нет, что еще он мог бы делать?

Он играл в эту новую славную игру, пока не заснул, а на следующее утро взял ее с собой на реку. Одной из действительно привлекательных граней в этой игре была мысль о том, как вытянется физиономия у Брюса, когда тот прочтет его рапорт об отставке. Брюсу одну-две недели не только будет не хватать штата, он почувствует, что навсегда лишился своего самого ценного подчиненного. Это была вдохновляющая мысль.

Грант ловил рыбу в самой любимой заводи под висячим мостом и вел чудесный разговор с Брюсом. Потому что разговор, конечно же, состоится. Он доставит себе такую радость и положит письменный рапорт на стол под нос Брюсу, положит сам, лично. Тогда и произойдет между ними беседа, которая принесет ему, Гранту, полное удовлетворение, и он выйдет на улицу свободным человеком.

Свободным для чего?

Быть самим собой, не быть ни в чьем распоряжении.

Делать то, что ему всегда хотелось делать и для чего у него не было времени. Например, бороздить моря на маленьких суденышках.

Жениться, быть может.

Да, жениться. На досуге у него появится время соединить свою жизнь с жизнью другого человека. Время для того, чтобы любить и быть любимым.

Этих приятных размышлений Гранту хватило еще на целый час.

Около полудня Грант почувствовал, что он не один. Он посмотрел вверх и увидел, что на мосту стоит человек и глядит на него. Незнакомец стоял всего в нескольких ярдах от берега, и, должно быть, стоял там уже довольно долго, потому что мост не качался. Мостом служило обычное сплетенное из проволоки корыто, на дно которого были положены деревянные планки – конструкция настолько легкая, что даже ветер мог привести ее в движение. Грант был благодарен незнакомцу, что тот не дошел до середины сооружения и не раскачал мост, распугав всю рыбу вокруг.

Выражая свое одобрение поведению пришельца, Грант кивнул ему.

– Ваша фамилия Грант? – произнес тот.

После уклончивости островитян, изъясняющихся обиняками, причем настолько, что у них в языке отсутствовало слово «нет», приятно было услышать прямой вопрос на простом английском.

– Да, – ответил он, слегка удивившись. По речи человека можно было предположить, что он американец.

– Вы тот парень, что дал объявление в газету?

На этот раз никаких сомнений в его национальности не осталось.

– Да.

Незнакомец сдвинул шляпу на затылок и, как бы смирившись с очевидным, заявил:

– Ну вот,