— Так ты не умерла!

Она поднимает на меня свои огромные голубые глаза, но молчит. А я думаю: ну, все! Теперь-то мы с ней заживем — только вместе, никогда не расставаясь, только счастливо! Мы все будем ее беречь, любить, будем рядом… Детки уже подросли, столько помощников у нее, Оленьку свою любимую и не узнает!

Танюся молча встает и идет к двери. Я бегу за ней. Она уходит, значит, и я должна. Вместе уйдем.

Мы идем по улице. Она чуть впереди, я едва успеваю, так быстро она идет.

Оказываемся за городом, у подножия прекрасных гор. Она вдруг быстро-быстро и очень легко идет вверх, по почти отвесной горе.

Я стараюсь догнать ее. Ноги начинают вязнуть, как это бывает во сне.

— Подожди! — зову я.

Она чуть оглядывается, через плечо. Я понимаю, что должна карабкаться дальше. Я иду все выше и выше. Мне осталось совсем немного: надо одолеть трудный подъем, и я на вершине.

Танюся еще раз оглядывается. Я рывком, из последних сил, взбираюсь на самый верх.

Оглядываюсь — ее нигде нет. Но я почему-то понимаю, что она хотела мне сказать:

— Иди вперед. Не останавливайся. У тебя все получится.

Спасибо, что пришла ко мне во сне, моя любимая!

И вот только поправляясь после своей болезни, я поняла, что пришла пора мне начать совсем новую жизнь. Я ведь, по сути, столько лет не жила! И совсем не развивалась как личность. Разучилась принимать решения и даже, по ощущениям, не повзрослела. Я жила, претерпевая и превозмогая трудности, которые каждый день на меня наваливались. Держалась, как могла, но дальше так продолжаться не могло.

Я сама для себя решила определить, чего же я именно хочу от жизни. И второе — какими путями я этого могу добиться.

Я сказала себе: для себя лично я хочу, во-первых, освежить свои знания в области психологии, я хочу написать исследование, касающееся творчества Мандельштама (меня очень интересовали его так называемые кодовые слова), я хочу, наконец, попробовать себя в писательстве, раз мне дано продолжение жизни.

Что мне для этого надо сделать? Мне конечно же надо меньше работать. Могу я это себе позволить? Сейчас нет! Не могу! То есть — не могу в полном объеме. Потому что на мне по-прежнему дети.

Я решила не расстраиваться. Я сказала себе: дети вырастут. У меня будет время, принадлежащее мне. А пока я могу кое-что из запланированного осуществить. Например, психология. Новые знания мне вполне по силам усвоить. Тем более надвигались каникулы.

И тут как раз позвонил мой знакомый, еще с институтских времен. Нашел меня через общих знакомых. Он эмигрировал в Штаты в семидесятых, стал там программистом и прилетел в Москву по работе. Мы встретились. Пошли гулять по Бульварному кольцу (мой любимый маршрут). Он о себе рассказывал, я о себе. Поделилась своими планами. И он спросил:

— А ты слышала об НЛП?

— Нет. А что это?

— Нейро-лингвистическое программирование.

Я впервые слышала этот термин. Но, конечно, меня заинтересовала «лингвистическая» часть.

Мой знакомый мне и говорит:

— Ты так излагаешь свои планы, словно ты сложившийся специалист в НЛП. Тебе надо этим заняться.

— Я бы с удовольствием. А как?

— Ты по-английски читаешь?

— Еле-еле.

— Это уже хуже. Но — дело разрешимое. Уж очень у тебя хорошо голова работает в этом направлении.

Мы стали встречаться почти каждый день. Он давал мне распечатки на английском и, с ходу переводя, объяснял мне самую суть. Это действительно было по мне, казалось очень простым и при этом удивительно действенным. Потом я записалась на специальные психологические курсы и увидела, что там уже вполне осознанно используют техники НЛП. Значит, у нас процесс пошел, не прошло и двадцати лет с момента возникновения НЛП в Калифорнии…

Потом, во время предвыборной кампании президента в 1996 году я увидела, что команда Ельцина вовсю пользуется методами НЛП. Не знаю, это ли помогло ему победить на выборах или что-то другое, более примитивное, но не менее действенное.

Я на выборы больше не ходила.

Идем с Пашкой мимо метро «Октябрьская». Там цветами торгуют, сигаретами… В общем, чем только не торгуют. Времена такие — сплошная торговля.

Решила купить цветы.

Выбираю и вижу: продает цветы молодой парень, красивый… И сидит он на такой же тележке с колесиками, на какой сидели инвалиды в моем раннем детстве.

Парень без обеих ног!

Ну, в детстве моем — понятно. Такую войну прошли. Враг вероломно напал, с фашизмом боролось.

А сейчас — почему?

Парень говорит Пашке, который тоже пристально смотрит на него:

— Чечня, братишка.

Я не хочу покупать цветы. И не могу не купить.

«Чечня, братишка…»

Значит, и о наших детях позаботилась наша власть. И им предстоит.

В декабре к нам приезжает наш друг из Питера, Аркадий Волк. Когда он у нас, жизнь бурлит, приключение за приключением, клубы, вечеринки… Он сначала подружился с Олькой, потом пришел к нам домой, и вот мы друзья. Так Аркаша и остался одним из моих самых близких друзей: могу говорить с ним обо всем, знаю, что поймем друг друга. Он умеет дружить. И докажет это…

А пока — фестиваль «Поколение», мы с Пашкой и Аркашей ходим на выступления… 24, 25 декабря — Рождество идет. Весь мир уже празднует. Я покупаю журнал ELLE, который только недавно стал выходить на русском, и читаю гороскоп на 1997 год.

Интересные вещи обещает астролог: все изменится уже в конце декабря 96-го года. Для многих именно в это время дверь за прошлым закроется навсегда, будто его и не было, и откроются новые двери. Жизнь у большинства людей изменится кардинально, от малого до самого большого. И все это потому, что планеты выстроятся в ряд, что бывает очень редко. Парад планет.

Я смотрю в небо и пытаюсь разглядеть парад планет. В московском зимнем небе звезд не увидеть.

Красиво написано в гороскопе! Пусть даже не будет в моей жизни никаких перемен (неоткуда им взяться), но все равно: как же это здорово — ждать и надеяться.

В Рождество всегда ждешь волшебную сказку.

Вот-вот произойдет чудо.

Личный опыт

— Дайте подержаться за счастливого человека! — воскликнула одна давнишняя моя знакомая при встрече и долго не выпускала мою руку из своей.

Странно, двадцать лет назад она тоже как-то назвала меня счастливой, но не хваталась за меня, как за волшебную лампу Аладдина в надежде заразиться удачей. Люди прекрасно чувствуют, когда настоящее, а когда декорации, театр. В те давние времена я была женой и матерью. Я много работала на любимом поприще, защитила диссертацию и сохраняла, так сказать, товарный вид. Все эти составляющие — наличие мужа, троих детей, диссертации и широкой лучезарной улыбки в те времена, когда улыбались, в общем-то, редко — позволяли окружающим считать меня счастливой. Мне даже завидовали. Но в рамках приличий. По телефону с угрозами не звонили. В спину не шипели. При встрече здоровались. Так что зависть, если она и ощущалась в некоторых вздохах и косых взглядах безмужних кафедральных дам, пережить было легко.