1 сентября 1953 года Указом Президиума Верховного Совета СССР было упразднено Особое Совещание при МВД СССР. Наконец-то ликвидировали этот позорный для страны, почитающей себя цивилизованным государством, орган вне судебной расправы.

Вскоре высшее руководство страны пришло к заключению, что нельзя вверять в одни руки руководство и органами государственной безопасности, и внутренних дел. По мнению автора, это решение диктовалось не столько интересами дела, сколько страхом. Обыкновенным страхом, что, попади, не дай Бог, такой двухголовый монстр в распоряжение какого-нибудь нового Ежова с амбициями главы страны, многим, стоящим сегодня у власти, не сносить головы.

Потому-то 10 февраля 1954 года ЦК КПСС принял решение о выделении органов государственной безопасности в самостоятельное ведомство. Указом Президиума Верховного Совета СССР 13 марта 1954 года был образован Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР.

Министром внутренних дел СССР был оставлен генерал-полковник Сергей Круглов. Председателем КГБ при Совете Министров СССР был назначен генерал-полковник (с августа 1955 года генерал армии) Иван Серов. Тот самый Серов, с которым Коротков работал в Берлине в 1945–1946 годах и хорошие отношения с которым, невзирая на разницу в званиях и должностях, у него сохранились и на тот день, и до конца жизни.

Февраль 1956 года принес советским людям сильнейшее — после марта 1953 — потрясение. С 14 по 24 февраля в большом Кремлевском дворце проходил ХХ съезд КПСС. Уже после заключительного закрытого заседания в пятницу 24 февраля, на котором состоялись выборы центральных органов партии, делегатов (многих в гостинице, уже пакующих чемоданы) попросили не разъезжаться, а задержаться еще на день.

В субботу, 25 февраля, на «секретном» заседании съезда первый секретарь ЦК Никита Хрущев прочитал свой «секретный» же доклад о культе личности Иосифа Сталина и ликвидации его тяжелых последствий[169].

Доклад, разумеется, был секретом полишенеля. В виде закрытого письма ЦК КПСС доклад в виде брошюры за номером, в красно-лиловой обложке рассылался по первичным партийным организациям и зачитывался на закрытых партийно-комсомольских собраниях на предприятиях, в организациях, учреждениях, воинских частях. Разумеется, через несколько дней содержание доклада знала вся страна. Естественно, вскоре он был напечатан в крупнейших газетах всего западного мира и вызвал там настоящую сенсацию. Не напечатали его только в советских газетах. Внятного объяснения этому не найдено и по сей день. Здравым смыслом тут и не пахло. Видимо, объяснение следует искать в мании секретности, царствующей многие десятилетия в советском обществе. В СССР умудрились засекретить даже страшное ашхабадское землетресение 1948 года, унесшее десятки тысяч жизней. В СССР доклад Хрущева был опубликовал лишь лет через тридцать, когда самые сенсационные его абзацы после разоблачений преступлений сталинского режима выглядели детским лепетом.

Коротков, как почти что все руководящие сотрудники ГКБ, не удовлетворился прослушиванием доклада, но (благо имелась такая возможность) прочитал и своими собственными глазами, чтобы лучше и глубже вникнуть в его содержание и смысл.

Некоторые положения не могли не вызвать недоумения. О Сталине — все ясно. Без великого вождя в СССР ничто не свершалось и свершаться не могло. Но почему все смертные грехи повесили только на него и ОГПУ-НКВД-МГБ? Почему столь упорно утверждается, что органы госбезопасности вышли из-под контроля партии, поставили себя над партией, творили произвол и беззаконие как хотели и над кем хотели? Но ведь, как говорится в известной присказке, и ежу понятно, что никакой, самый высокопоставленный сотрудник НКВД, ни Ягода, ни Ежов, ни Берия, не мог арестовать (даже при наличии серьезных оснований) наркома, секретаря ЦК компартии союзной республики, директора Магнитогорского комбината, народного артиста СССР, Маршала Советского Союза просто так, по собственному разумению. Да что там маршала — обыкновенного двадцатилетнего лейтенанта, каких пачками каждую весну выпускали военные училища, нельзя было арестовать без санкции на то наркома обороны Клима Ворошилова! Между прочим, многолетнего члена Политбюро ЦК! На арест номенклатурных работников других ведомств также требовалась санкция соответствующего наркома. Кто же, в таком случае, дал санкции на арест наркомов, которые зачастую были членами ЦК или депутатами Верховного Совета? Кстати, с депутатами, а как же их арестовывали при наличии депутатской неприкосновенности? А с членами Политбюро?

Ладно, допустим, Сталин злодей из злодеев, но не мог же он один указать органам госбезопасности на несколько миллионов человек, которых следовало репрессировать на бескрайних просторах Советского Союза. И где в это время были его верные соратники и ближайшие сотрудники (не считая расстрелянных, конечно), в том числе сидевшие в президиуме ХХ съезда Молотов, Маленков, Ворошилов, Каганович, другие члены Политбюро — Президиума ЦК, сам докладчик Хрущев? Как они допустили также беззакония и преступления?

Тогда еще не были опубликованы документы, свидетельствующие не только о молчаливом попустительстве, но и прямой причастности всех без исключения партийных вождей разного ранга к гибели миллионов безвинных людей. Всех без исключения, в том числе и тех партийных и государственных деятелей высшего эшелона власти, которые в разные годы и сами пали жертвами репрессий. Однако ни тогда, ни по сей день ни КПСС, ни ее преемница КПРФ не взяли на себя ответственности за этот кошмар. Уныло, хотя и не без пафоса повторяют заученно от Хрущева до Зюганова о неких ошибках, которые, мол, сама же партия исправила.

Сталин был мертв. Ягода, Ежов, Берия также мертвы. Уцелевшие соратники вождя, включая его изобличителя-докладчика, переизбраны в новый состав Президиум ЦК КПСС. Кому же ходить в козлах отпущения? Естественно, преемнику НКВД нынешнему КГБ при Совете Министров.

Это означало очередную чистку. Понятно, что чекистов, занимавших даже средние посты в органах госбезопасности при Ягоде и Ежове, почти не осталось. Подавляющее большинство комиссаров всех рангов было репрессировано давным-давно, кто-то погиб на фронте, кто-то (этих можно по пальцам пересчитать) умер своей смертью. Но оставалось достаточно много генералов и полковников, сделавших карьеру уже во времена Берии и Абакумова. И тут уже не имело особого значения, замешаны они были в каких-либо преступлениях (это мягко называлось «нарушениями социалистической законности»), или нет[170].