Я поблагодарила миссис Кристи за еду, к которой я едва притронулась, и, приложив усилия, поднялась по ступеням лестницы обратно наверх.

Всю дорогу я спорила сама с собой. Может быть, мне стоило постучать в его дверь? Или просто навязчиво себя повести? Разве он не явился бы на ужин, если бы хотел меня видеть? Или из-за беспорядка его мыслей у него, возможно, выпало это из головы, и он был бы рад, что я взяла на себя инициативу прояснить возникшую между нами неопределенность?

Но что бы я ни думала, я все равно знала, что постучу, потому что в любом другом случае не смогу уснуть этой ночью.

Костяшки моих пальцев повисли в воздухе, все еще не решаясь постучать по темному дереву передо мной. Я взяла себя в руки, вытянула шею и выпрямила спину, чтобы придать себе решимости. Постучав в дверь, я стала ждать.

Но ничего не произошло.

Нервно переступая с одной ноги на другую, я постучала еще раз, продолжая ждать, а затем приложила ухо к двери, чтобы выяснить, был ли Томас сейчас там, или же, возможно, он просто не хотел со мной разговаривать.

* * *

Я собрала всю свою сосредоточенность и пришла только к неудовлетворительному выводу, что не знала ответа. Ничего не было слышно, но это еще ничего не значило.

Я постучала в третий раз, но уже почувствовала, как мои надежды рушились, а затем, униженная собственным энтузиазмом, удалилась в свою комнату.

Как я и предвидела, в ту ночь я не особенно много спала, ворочалась с боку на бок и размышляла о запутанном взаимодействии между ссорой моих родителей, несчастьем Генри и Рейчел и моими собственными переживаниями.

Когда на следующее утро взошло солнце и обещало гораздо более приятный день, чем вчерашний, я поняла, что сегодня готова встретиться лицом к лицу со своими чувствами. После всех нервных обрывков снов, ночного страха и внутреннего напряжения я была полна решимости признаться Томасу Риду в своей любви.

Я много размышляла, обдумывала и разбирала события с самого начала и до конца и пришла к выводу, что между нами, должно быть, возникло какое-то недоразумение.

У меня не было другого объяснения, зачем Томасу так обращаться со мной последние недели, чтобы вдруг потом создать между нами дистанцию.

И даже если я все-таки ошибалась, а причина его напряжения была совсем в другом, откровение не сделало бы положение вещей хуже, чем оно было.

Мне просто нужно было рискнуть, а затем позволить событиям идти своим чередом.

Я встала, собралась и потратила на прическу гораздо больше времени, чем до этого. Но сегодняшний день придал бы новое направление моему будущему, и я хотела обозначить важность, своеобразно приводя себя в порядок.

Живот сильно сводило, чтобы даже думать о еде, и я еще некоторое время рассматривала себя в зеркале, прежде чем пришло время отправляться на работу.

Я посмотрела на себя и заметила решимость в глазах, которая невольно заставила меня усмехнуться. Вчера я почти растворилась в неуверенности в себе и переживаниях о своей семье. Но таким человеком я не хотела быть, и с новым днем я обрела новую решительность.

Одного дня жалости к себе было более чем достаточно, и я была довольна тем, что вернула себе рассудительный образ мышления.

Конечно, я не была очень спокойной, и нервозность делала меня более тревожной, чем когда-либо, но это было хорошее чувство: снова держать все в своих руках, формировать свое будущее, отстаивать взгляды.

Я поднялась с табурета, расправила темную юбку и взяла пальто.

За ночь дождь прекратился, и я знала, что это хорошее предзнаменование.

Однако и в это утро я напрасно ждала Томаса, который так и не появился, и старалась больше не беспокоиться из-за этого.

Томас Рид был взрослым человеком, с ним ничего не случилось, и, несмотря на мои собственные мысли, я задавалась вопросом, был ли он вообще дома в эту ночь.

– О, доброе утро, мисс Крамб, – миссис Кристи вырвала меня из размышлений, и я неохотно повернулась к ней, потому что мне пришлось выпустить из виду лестницу.

– Доброе утро, миссис Кристи, – ответила я на ее приветствие, и круглолицая женщина вытерла испачканные в муке руки о фартук.

– Разве вам уже не нужно идти? – поинтересовалась она, и я слегка улыбнулась.

– Я жду мистера Рида, – сообщила я. Только эти слова могли ускорить мое сердцебиение.

Миссис Кристи немного озадаченно моргнула и затем нахмурила лоб.

– Тогда вы ждете напрасно, дитя. Мистер Рид ушел более получаса назад, – поделилась она со мной, и теперь я была в замешательстве.

– В самом деле? – переспросила я, и миссис Кристи рьяно кивнула.

– Он чуть не сбил меня с ног, когда я с бельем поднималась по лестнице. Снова в ужасном настроении, вы даже представить себе не можете, – ругалась она. Однако я больше не слушала ее как следует.

Томас уже ушел. Значит, он был здесь сегодня ночью, а потом ушел без меня. Вчерашнее неприятное чувство вновь охватило меня, и я изо всех сил подавила его. Скорее всего это ничего не значило, и как только я окажусь в библиотеке, странное поведение наверняка прояснится.

Я поблагодарила миссис Кристи, не дав тем самым ей дальше комментировать манеры мистера Рида, и как можно скорее отправилась на работу.

Я выбежала на улицу, плотнее замотала шарф, когда ледяной ветер заполз мне под одежду, и даже не успела насладиться солнцем, которое не показывалось уже несколько дней. Мои шаги принесли меня к библиотеке, от нагрузки мне стало совсем тепло, и я дошла до здания с потными ладонями и неприятной пульсацией в висках.

Было всего семь часов двадцать шесть минут, когда я закрыла за собой входную дверь и прямо через вестибюль прошла в читальный зал, чтобы там подняться по лестнице в кольцевой проход.

Даже не сняв пальто, я подошла к двери кабинета Томаса Рида и снова остановилась.

Я уставилась на закрытую дверь, зная, что только за ней лежали ответы на все мои вопросы, и почувствовала, как страх медленно дышал мне в спину.

Но сегодня утром я решила, что не хочу больше жить в этой неопределенности. Слова должны были покинуть мой рот, и если бы я отложила их на потом, это только усложнило бы ситуацию.

Так что я сейчас постучу в эту дверь, мне позволят войти, и я признаюсь Томасу Риду в своей любви.

Мое сердце начало бешено стучать, дыхание ускорилось, а страх сделать все неправильно и сказать глупые вещи, как только я вошла бы в эту комнату, беспокоил меня больше, чем я думала.

Момент настал. Сейчас или никогда.

Я подняла руку, и постучала костяшками пальцев в дверь. И затем я ждала и ждала. Я почти испугалась, что Томаса снова не будет здесь, и он заставит меня стоять у его двери так же, как и вчера вечером.