помню, — прохрипела старуха. — Кук был первый бледнокожий предводитель кораблей, который посетил нас. Я тогда была совсем маленькой девочкой. Вот такой!

И она показала Дюмон-Дюрвилю на стоявшую в толпе девочку лет семи-восьми.

— А помнишь ли ты, Томага, д’Антркасто? — продолжал спрашивать Дюмон-Дюрвиль.

— Ну, его я помню отлично, — ответила колдунья. — Когда он приехал, я была уже замужем. Мой отец, Тубо, властелин всего Тонгатабу, устроил в его честь праздник на берегу залива. Я тоже была на этом празднике. Мы сначала пели, потом плясали, потом выпили очень много кавы.

«Отличная память у этой старухи!» — подумал Дюмон-Дюрвиль. И задал ей третий вопрос:

— Скажи, Томага, а не видела ли ты здесь каких-нибудь кораблей после Кука, но раньше д’Антркасто?

— Да, — кивнула старуха. — После Кука, но раньше д’Антркасто к Тонгатабу подходили два корабля, на которых было очень много пушек. Командира этих кораблей мы называли Луиджи. Он приехал на берег и подарил моему отцу много железа. Отец принял его очень хорошо, но один воин убил младшего брата Луиджи и отнял у него молоток. Все младшие братья Луиджи стали стрелять и убили много наших воинов. Тогда Луиджи увел своих младших братьев на корабль и уплыл в море.

— Не помнишь ли ты, какое знамя было на кораблях Луиджи — с красными полосами, как у Кука, или белое, как у д’Антркасто?

— Помню, — твердо сказала колдунья. — На кораблях Луиджи было белое знамя.

«Это был Лаперуз, — решил Дюмон-Дюрвиль. — На фрегатах Лаперуза развевались белые знамена королевской Франции!»

Предатель

Он попрощался с Томагой и пошел назад, потрясенный всем услышанным.

Синглтон покинул его, обещав к вечеру приехать на корабль. Дюмон-Дюрвиль сам повел свой отряд на берег, его сопровождала большая толпа.

На берегу матросы, которых он оставил сторожить шлюпки, донесли ему, что в его отсутствие островитяне вели себя беспокойно и угрожающе. Капитан приказал немедленно спустить обе шлюпки на воду и плыть. Но тут оказалось, что одна из шлюпок, меньшая, рассохлась и течет. Ее необходимо было законопатить.

Дюмон-Дюрвиль сел в большую шлюпку, а маленькую оставил матросам для починки.

— Когда почините, вернетесь на корабль, — сказал он и уплыл.

Подплывая к кораблю, он заметил на берегу суматоху.

Матросы, чинившие шлюпку, подверглись нападению толпы вооруженных ружьями островитян. Они связали моряков канатами и утащили в лес.

— Хорошо же! — воскликнул Дюмон-Дюрвиль. — За это предательство мне ответят ваши вожди! — И поднялся на палубу.

К нему подошел старший лейтенант, бледный и взволнованный.

— Капитан, вождь Тагофа сбежал, — доложил он, отдавая честь.

— Как?! — вскричал Дюмон-Дюрвиль. — Ведь я приказал сторожить их!

— Мы сторожили у дверей каюты, — ответил лейтенант, — но он, очевидно, выпрыгнул в окно и уплыл.

Тут только Дюмон-Дюрвиль понял, какой он сделал промах. Он забыл, что любой полинезиец с легкостью может проплыть полторы мили, отделяющие корабль от берега.

— А Палу?

— Палу тоже хотел выпрыгнуть, но он слишком толст. Он застрял в окне, словно пробка, и ни взад ни вперед. Нам пришлось рубить топором раму, чтобы втащить его в каюту. Я приказал надеть на него кандалы и бросить в карцер.

На берегу все были в смятении. Островитяне толпились вокруг своей единственной пушки. В подзорную трубу Дюмон-Дюрвиль увидел, что за пушкой стоят Тагофа и Синглтон. Синглтон вкатил в пушку снаряд и зажег фитиль. Грянул выстрел. Ядро пролетело между мачтами корабля.

— Изменник! — прошептал Дюмон-Дюрвиль. И крикнул: — К пушкам!

Двадцать пушек правого борта выстрелили разом. Грохот был такой, что казалось, будто небеса раскололись пополам. Пушка, из которой стрелял Синглтон, была сбита с лафета и лежала в кустах.

Тогда на берегу появились парламентеры, махавшие над головами зелеными ветвями. Это был знак мира. Дюмон-Дюрвиль разрешил им подъехать к кораблю.

— Смилуйся над нами, властелин кораблей! — сказали они. — Мы возвратим тебе всех твоих младших братьев.

Через полчаса все матросы, целые и невредимые, были на корабле.

Дюмон-Дюрвиль отпустил чуть не умершего от страха толстяка Палу, поднял якоря и вышел в море.

На островах Дружбы, которые давно уже, благодаря все чаще посещавшим их европейцам, превратились в острова Вражды и Ненависти, ему нечего было больше делать.

Находка

Потрясающее известие

Итак, Дюмон-Дюрвилю удалось напасть на след Лаперуза. Из слов Томаги он узнал, что Лаперуз заходил на острова Дружбы. У Лаперуза был такой план: осмотреть восточное побережье Австралии, потом острова Дружбы и, наконец, Новые Гебриды. Он погиб не у островов Дружбы, а позже. Следовательно, его нужно искать где-нибудь в районе Новых Гебрид.

Но плыть к Новым Гебридам сразу Дюмон-Дюрвиль не мог. Он должен был сначала починить свой корабль, истрепанный двухнедельной бурей. И Дюмон-Дюрвиль отправился в Тасманию.

Тасмания не была уже диким лесистым островом. В 1788 году ее захватила Англия. Английские поселенцы истребили миролюбивых беспомощных тасманийцев, вырубили леса, развели фруктовые сады, расплодили овец и построили город Гобарттаун. [85]

Во времена Дюмон-Дюрвиля Гобарттаун был уже довольно большим городом с отличной гаванью и верфью. Лучшего места для починки корабля нельзя было себе и представить. После длительных стоянок у разных островов Дюмон-Дюрвиль в августе 1827 года привел свой корабль в гавань Гобарттауна.

Английские власти приняли Дюмон-Дервиля очень радушно. Сам губернатор пригласил его к себе. Но он долго не мог воспользоваться этим приглашением: был занят на верфи ремонтом корабля.

Только через месяц поехал он к губернатору.

— Что подвигло вас посетить Тихий океан? — вежливо спросил губернатор. — Ведь вы, кажется, не купец…

— Нет, я не купец, — ответил Дюмон-Дюрвиль. — Я занимаюсь изучением жизни и нравов народов, населяющих острова Тихого океана. Но главная цель моего путешествия заключается в том, чтобы узнать, где и при каких обстоятельствах погиб наш великий путешественник Лаперуз.

— Лаперуз? — переспросил губернатор.

— Да, Лаперуз.

— Но ведь место гибели Лаперуза уже найдено.

Дюмон-Дюрвиль не поверил своим ушам.

— Где?! Когда?!

И губернатор ему рассказал:

— Весной этого года здесь, в Гобарттауне, останавливался капитан Диллон, находящийся на службе у британской Ост-Индской компании. Он уверял, что к северу от Новых Гебрид ему удалось отыскать остров, на который, по рассказам туземцев, сорок лет назад выбросило несколько десятков европейских моряков, спасшихся после гибели двух больших кораблей. Туземцы утверждают, что белые прожили на их острове много лет и последний из них умер совсем недавно. По словам капитана Диллона, он нашел там множество европейских предметов: топоров, кастрюль, гвоздей, бус. Он даже показывал мне шпагу, купленную там у одного туземца. На эфесе шпаги была изображена