Предсказание машиниста полностью сбылось. На уклоне у Кадетской рощи поезд развил большую скорость и стал приближаться к вокзалу. Остановить его было невозможно. Машинист попробовал последнее средство спасения – стал подавать тревожные гудки (эти сигналы сквозь сон услышал Николай Патлах, отдыхавший в штабе железнодорожников{1215}). Он надеялся, что на вокзале поймут, в чём дело, переведут стрелки и направят поезд на сквозной путь. Но все сквозные пути были заняты. Поезд № 4 пустили на тупиковый путь. Он на полном ходу проскочил мимо здания вокзала, ударился в тупиковые упоры, разнес их в щепки и врезался в бывший царский павильон. Паровоз, тендер и багажный вагон обратили в обломки здание дежурного по станции Московско-Киево-Воронежской железной дороги, а также телеграфную и телефонную комнаты. Только после этого паровоз остановился, застряв в обломках здания.

Под поезд попали солдаты, стоявшие на платформе за тупиком, и ничего не подозревавшие дежурные служащие в павильоне. Пассажиры стали выпрыгивать из окон, причем некоторые – еще на ходу, понимая, что катастрофа неизбежна, и, естественно, многие получили тяжелые увечья от падения. Несмотря на то, что в городе уже шли бои, помощь подоспела быстро. На вокзал прибыли пожарные команды и кареты скорой помощи. Спасательные работы продолжались несколько часов. По предварительному подсчету, было убито 26 человек и ранено более 80, большинство из них – тяжело{1216}.

Между прочим, катастрофа на время нарушила планы восставших железнодорожников: они наладили было связь через железнодорожную телефонную сеть, а теперь и линия, и коммутатор были разбиты. Но они вскоре установили связь со штабом с помощью полевого телефона{1217}.

По официальным сведениям, за 16–20 января (29 января – 2 февраля) в Киеве было убито 196 человек (из них 31 женщина и 11 детей) и ранено 332 (из них 97 женщин и 28 детей). Цифры эти, конечно, было далеко не полными: еще не были подсчитаны потери сражавшихся с обеих сторон и не были учтены многочисленные раненые, получившие медицинскую помощь на дому. Далеко не всегда «Скорая помощь» могла помочь раненым, потому что кареты сами попадали под обстрел{1218}.

Несмотря на бои в городе, Центральная Рада заседала каждый день с 15 (28) января по 25 января (7 февраля), за исключением 24 января (6 февраля) – и то не из-за стрельбы (восстание к тому времени закончилось, но город уже обстреливали армии Муравьева), а из-за того, что комиссии не подготовили необходимые законопроекты{1219}. Заседание же городской думы, запланированное на 18 (31) января, не состоялось из-за стрельбы{1220}.

Январское восстание: конец

Арсенальцы имели бы шансы на успех только в случае, если бы получили поддержку извне. Поскольку же повстанцы в других районах города успеха не имели, то защитники завода, находясь в осажденной крепости и не имея сил для наступления, были фактически обречены. Они продержались несколько дней только благодаря тому, что и у Центральной Рады не было достаточного количества сил (точнее, желающих воевать) для штурма.

Когда арсенальцы оказались в особенно тяжелом положении, удалась как минимум одна попытка снабжения их с воздуха.

Осажденным не хватало боеприпасов, продовольствия, медикаментов. Правда, в первые дни завод не был окружен плотным кольцом, и возможность сообщения с городом была. Поддерживали связь с хлебопекарнями Печерска, которые снабжали повстанцев хлебом. На территории самого завода устроили пункт питания и чайную, а также импровизированные медпункты. Пилоту авиапарка Егорову удалось подлететь и сбросить во двор завода груз хлеба и патронов{1221}.

Взят Арсенал был благодаря тому, что в Киев вернулся Симон Петлюра.

В день, когда в Киеве разгорелось восстание, черные гайдамаки Петлюры бились с большевиками на станции Кононовка, на железнодорожной линии Киев – Полтава, между Яготином и Гребенкой. На стороне большевиков (1‑й революционной армии Егорова) было шестикратное численное преимущество – 1100 против 180. Украинцы в этом бою не имели шансов. Основные силы Петлюры находились севернее – на станции Бобрик, на железнодорожной линии Киев – Москва{1222}. 17 (30) января Петлюра созвал на этой станции совещание командиров, на котором следовало определить план дальнейших действий. В Киеве шли бои с большевиками, с востока, от Полтавы и Бахмача, наступали советские войска Антонова-Овсеенко (1‑я армия Егорова и 2‑я армия Берзина, под общим командованием Михаила Муравьева). Решено было идти на Киев и попытаться быстро ликвидировать восстание, после чего встретить советские войска на линии Днепра. Отступая от Кононовки на Яготин, гайдамаки взорвали за собой железнодорожный мост через реку Трубеж, за счет чего выиграли немного времени.

18 (31) января петлюровцы, по пути на Киев, разоружили в Броварах украинский полк имени Наливайко, который к тому времени был полностью большевизирован; существовала угроза, что он присоединится к войскам Антонова-Овсеенко. Кратчайший путь на Киев лежал по Броварскому шоссе, через Никольскую и Предмостную Слободки и далее по Цепному мосту. К Днепру подошли на следующий день.

Всего под началом Петлюры было около 850 бойцов. Было решено разбить их на две колонн: первая, во главе с самим Петлюрой (около 500 штыков, 60–70 сабель, 8 пушек), должна была перейти Днепр по Цепному мосту, вторая (около 350 штыков; в резерве этой же колонны шли 1‑я Украинская военная школа и остатки Студенческой сотни, которая до этого выдержала бой под Крутами) – по железнодорожному мосту.

Первой двинулась колонна, которая должна была пройти через Цепной мост. В Слободках жило значительное количество рабочих Арсенала, и часть из них организовала вооруженное сопротивление украинским войскам. Перед самым мостом слободские красногвардейцы соорудили баррикаду и установили пулемет. Гайдамаки и сечевики, бывшие в составе колонны, стремительной атакой захватили баррикаду и перебили ее защитников.

Но с ходу преодолеть мост им не удалось. На противоположном, киевском берегу тоже подготовились к их встрече. Там была еще одна баррикада и большевистский броневик. Пытаясь перейти мост, гайдамаки всякий раз попадали под пулеметный огонь и вынуждены были отступать. Сотник Шпилинский вспоминал этот бой:

Після одного з таких маневрів, добігаючи вже до кінця мосту, ми раптом наткнулися на Отамана Петлюру. З ціпком у руках, із стурбованим обличчям, увесь час в русі, нервово даючи розпорядження, Отаман зразу напосів на мене: «А ви чого тут граєтесь?» Ми зразу показали Отаманові: «От там… броневик.» – «Ну, то котіть гармату!» Ідея була дуже добра, але ж ми не знали, де наші гармати, і чекаючи на них, дійсно таки «грались». Разом з Отаманом ми всі висипали на міст