– Ты не можешь забыть царственного брата!

Я лишь пристально смотрела на него, храня молчание.

– Я думал, вы будете вместе до самой старости, а не разойдетесь подобно нам с Люйу, – задумчиво произнес тринадцатый.

– Между нами слишком много пролитой крови и отнятых жизней, – ответила я. – Возможно, если бы я не уехала, их становилось бы только больше из раза в раз, а с этим я смириться не смогу.

Тринадцатый господин наклонился и, достав откуда-то кувшин вина и пару маленьких чашечек, помахал ими у меня перед носом.

– Почему так мало? – спросила я. – Разве это не раздражает – медленно потягивать вино из таких крошечных чашечек?

Тринадцатый господин засмеялся:

– Годы нас не щадят, так что сейчас надлежит выбирать слабое вино и пить как можно медленнее. В дальнейшем тебе необходимо следить за собой и не налегать на алкоголь: выпивай пару чаш для хорошего кровообращения, но не больше, иначе может стать плохо.

Я кивнула. Приняв чашу, я чокнулась с ним и, запрокинув голову, залпом выпила все вино.

– Только что говорил тебе, что так делать не стоит, а ты снова за свое, – шутливо упрекнул меня тринадцатый.

Не отвечая, я крутила в руках пустую чашку. В глубине души мне жутко хотелось напиться, но приходилось терпеть.

Сам тринадцатый не спеша потягивал вино, отхлебывая по чуть-чуть.

– И ты следи за своим здоровьем, – сказала я, на что он только хмыкнул.

С нашей первой встречи в резиденции восьмого бэйлэ до сегодняшнего дня и нашего скорого расставания прошло двадцать долгих лет. Память запестрила тысячей разных воспоминаний, но я никак не могла хоть что-то произнести вслух. Наконец медленно проговорила:

– Тот раз, когда ты увез меня из резиденции десятого господина, – самое счастливое для меня воспоминание за всю жизнь.

– И для меня, – сказал тринадцатый, бросив в мою сторону ласковый взгляд.

Внезапно повозка остановилась.

– Господин! – крикнул стражник.

Тринадцатый изумленно поднял занавеску и высунулся наружу.

– Что…

Слова замерли у него на губах, и он молча глядел куда-то вперед. Я с недоумением подняла занавеску со своей стороны и остолбенела. На обочине дороги, держа коня под уздцы, стоял восьмой господин в светло-зеленом длинном халате. Он спокойно смотрел на меня. Слабые рассветные лучи расцвечивали его треплющиеся на ветру рукава бледными золотистыми бликами.

Выйдя из повозки, тринадцатый господин поприветствовал его, сказав:

– Что привело сюда восьмого брата?

Я тоже пришла в себя и поприветствовала его.

– Я пришел проводить Жоси, – невозмутимо ответил Юньсы.

– Не смеем задерживать восьмого брата, – холодно отозвался тринадцатый. – Мы торопимся. Прошу, не провожайте.

Я сошла с повозки, улыбнулась тринадцатому и пошла прямиком к восьмому господину. Тринадцатый господин сзади тихонько вздохнул и велел всем слугам отойти.

Мы молча глядели друг на друга. Сложив руки в рукава, я поклонилась ему и произнесла:

– Премного благодарна.

На каменном лице Юньсы вдруг появилась едва заметная улыбка:

– Это было мое собственное желание.

– Если бы ты не помогал мне всеми силами покинуть дворец, то никогда бы не пришел, – ответила я.

– Горячие источники в Цзунхуа чудесно подойдут для лечения твоих ног, да и пейзажи там превосходны, – проговорил Юньсы. – Четырнадцатый брат будет хорошо заботиться о тебе, нужно лишь, чтобы и ты сама о себе не забывала. Раз ты решила уехать, стоит обрубить все концы. Отринь прошлое, будто вчера ты умерла, и прими будущее, словно сегодня родилась заново.

Помедлив, я кивнула, после чего спросила:

– Мне что-нибудь передать четырнадцатому господину?

– Эта жизнь уже подходит к концу, – холодно усмехнулся он. – Мне нечего ему сказать.

– Береги себя, – попросила я.

Юньсы прищурился, глядя за горизонт, где занимался рассвет.

– Думаю, ты уже примерно поняла мои намерения, – равнодушно произнес он. – А раз поняла, то осознаешь, что переживать за меня бессмысленно.

На моих глазах выступили слезы. Юньсы пристально взглянул на меня и, легонько похлопав по голове, сказал:

– Иди!

Я, не двигаясь, смотрела на него, в душе понимая, что это наша последняя встреча в этой жизни. В тот день, когда прекрасный мужчина, одетый в серебристо-голубой халат, летящей походкой вошел в комнату, я даже не представляла, чем закончится наша история. В голове бурлили воспоминания. Сдерживая слезы, я поклонилась ему и пошла назад. Однако, пройдя всего несколько шагов, резко развернулась и, подбежав к Юньсы, обняла его, разрыдавшись у него на груди.

В первое мгновение он застыл, а затем медленно обвил меня рукой. Некоторое время он молча обнимал меня, а потом сказал, похлопывая меня по спине:

– Забудь Запретный город, забудь о прошлом, забудь всех нас!

С этими словами он отстранился, выдернул из моего кармана платок и вытер мне лицо.

– Если ты стала невестой, то должна выглядеть как невеста, – с улыбкой сказал Юньсы. – Чего заливаешься слезами? Скорее возвращайся, тринадцатый брат вот-вот потеряет терпение. Сейчас он словно волк в овечьей шкуре: его гнев может обернуться неприятностями.

Я кивнула. Мы продолжали безмолвно глядеть друг другу в глаза, когда сзади раздался крик тринадцатого господина:

– Жоси!

Я улыбнулась Юньсы, тот кивнул в ответ. Повернувшись к нему спиной, я побежала назад, торопливо забралась в повозку и крикнула:

– Трогай!

Съежившись на сиденье, я долго сидела, обхватив голову руками. Внезапно вздрогнув, вскочила, высунулась наружу, отбросив занавеску, и посмотрела назад. Человек и конь стояли на пустой обочине, и контуры фигур уже стали неразличимы. Он уже был далеко от меня. От его размытого силуэта веяло таким безграничным одиночеством и печалью, что мою грудь вновь пронзила невыносимая боль.

Вместе со мной он провожал и прежнего себя. Глядя вокруг усталым, равнодушным взглядом, он закрыл дверь в бренный мир, в жизнь, что когда-то кипела вокруг него и впредь будет идти без него. Ему уже было совершенно безразлично, что станут говорить о нем.

Вскоре он окончательно пропал из виду, но я еще долго бездумно глядела туда, где была его фигура, прежде чем медленно села обратно на сиденье. Тринадцатый принц недовольно взглянул на меня и проговорил: