Войдя в спальню, Джонни сел на кровать и посадил жену себе на колени. Она горько плакала. Больше всего на свете ему хотелось сейчас утешить любимую, но нужные слова никак не шли на ум, и оставалось только крепко прижимать се к себе. Скорее всего, именно Гарольд Годфри убил отца Джонни, а сейчас едва не лишил жизни его самого. Поэтому в сердце лэйрда Равенсби не оставалось иных чувств, кроме мрачной радости победы.

— Я не по нему плачу, — несколько успокоившись, всхлипнула Элизабет, нежно тронув золотую сережку в ухе Джонни, словно желая удостовериться в его реальности. — Он заслужил такой кончины. Но стоит мне подумать, что он мог убить тебя…

— Я бы ему не позволил. — В этом ответе прозвучала все та же молодая лихость, которая принесла ему первую победу над Гарольдом Годфри, когда Джонни, будучи еще семнадцатилетним, осмелился бросить вызов грозному сопернику.

— Поедем отсюда, прямо сейчас! — решительно заявила Элизабет. — Все, что я хочу, — это быть вместе с тобой в безопасности, в Голландии. И мне нет никакого дела до твоих владений и титулов. Прочь, прочь отсюда, от всех этих интриг, предательства, зла… Пусть даже нам никогда не суждено будет вернуться.

— Мы уедем, как только вернется Робби, — заверил ее Джонни, нежно потрепав по плечу. — Он должен прийти с минуты на минуту, вот только проводит до пристани лекаря и повитуху. — Лэйрд Равенсби счел сейчас за лучшее не распространяться о своих планах возвращения в Шотландию и отвоевания собственных поместий. Однако он вовсе не собирался мириться с тем, что всем накопленным его семейством с седой древности будет отныне пользоваться какой-то проходимец Куинсберри.

— Сколько же дней пройдет, прежде чем мы увидим наконец голландский берег? — В словах Элизабет по-прежнему сквозило беспокойство.

— Два, при попутном ветре. — Он отер слезы с ее щек и лучезарно улыбнулся. — Считай, что мы уже там.

Как только появился Робби, в доме началась суета проводов, которую несколько осложнили только что происшедшие события. Первым делом Джонни перевязали свежие раны. Приказав убрать окровавленный ковер, Роксана позаботилась о придании гостиной прежнего вида — на случай возможного расследования. Затем, выполнив свою миссию «могильщика», вернулся и Редмонд. Кучера Годфри предусмотрительно отправили к дому Куинсберри, сказав, что хозяин ждет его там. Кстати, это было сущей правдой. Благодаря расторопности Редмонда труп Годфри лежал сейчас в саду, на задворках особняка герцога.

Само же прощание проходило в покоях Роксаны, подальше от сцены кровопролития. Как ни тяжелы были эти проводы, всех утешала мысль о том, что Кэрры вскоре будут в полной безопасности.

— Надеюсь увидеть вас осенью, — сказала Роксана, целуя поочередно Элизабет и Джонни.

— Кто знает, — неопределенно ответил Джонни, зная, насколько нервно его супруга воспринимает сейчас любой разговор о будущем возвращении. — Может, нам надолго придется задержаться в Нидерландах.

— Кауттс считает, что до поздней осени, — вмешался в разговор Робби, не поняв загадочного ответа брата.

— Что ж, сердечное спасибо тебе, Роксана, — поспешно перебил его Джонни, прерывая рассуждения на опасную тему. — И не забудь поцеловать за нас своих детей.

— Вы же не забудьте направить мне весточку, как только у вас появится собственный.

— Мы будем направлять тебе письма с оказией, через капитана Ирвина.

— А ты уж, пожалуйста, передавай вести от нас дальше, в «Три короля», — обратилась к Роксане молчавшая до этого Элизабет. — Буду тебе очень признательна. Тем более что Редмонд обещал слать мне отчеты о том, как продвигаются дела со строительством. А может, и о собственной женитьбе? — Она искоса взглянула на своего телохранителя.

— Мы все с нетерпением будем ждать вашего возвращения, — объявил Редмонд, на щеках которого под загаром проступил густой румянец. — Мне придется еще достаточно попотеть, не допуская, чтобы на строительстве верховодил лорд Эйтон.

Часы пробили, напоминая о позднем часе, и после завершающей серии объятий и поцелуев Джонни и Элизабет покинули гостеприимный дом графини через кухонную дверь. В укромном дворике их уже ждал экипаж с зашторенными окнами.

Все ушли, и только Робби не торопился. Ему совсем не хотелось прощаться.

Прижав Роксану к себе, он стоял у двери, не в силах разомкнуть объятия.

— Может, мне остаться? — неуверенно пробормотал Робби, от волос и одежды которого исходил запах моря, ставший частью этого человека.

— Нет, что ты! Это слишком опасно! — Роксана подняла к нему лицо с расширившимися от страха глазами. — Особенно теперь, когда убит Годфри. Куинсберри наверняка опасается, что может стать следующим, а потому поднимет на ноги каждую ищейку. Если ты не уедешь, тебя найдут и убьют! — В ее голосе зазвенели тревожные нотки. — Неужто ты думаешь, что я хочу потерять тебя? — жарко зашептала она.

— Я все равно не смогу дождаться лета, — честно признался он.

— Выслушай меня, Робби. Тебе просто необходимо вытерпеть до осени. Кауттс говорит, что все разрешится к октябрю или ноябрю.

— Я вернусь в следующем месяце. — Его голос звучал глухо и непреклонно.

— Нет!

Он заглушил ее выкрик горячим, диким поцелуем. Его мятежный дух никак не желал мириться с вынужденным отказом от счастья. Изо всех сил прижав к себе графиню, Робби жадно впился в ее губы, словно это способно было помочь ему всецело завладеть ею. И потом, оторвавшись от ее покрасневшего рта, повторил очень тихо:

— Я вернусь в следующем месяце…

Едва не задохнувшись, Роксана смирилась с его необузданной страстью. Противостоять ему было все равно что пытаться остановить движение солнца по небосводу.

— Передай мне весточку через Кауттса, — смогла лишь вымолвить она, — и я встречу тебя где-нибудь за городом, подальше от шпионов Куинсберри.

— Господи, дай же мне силы не сойти за этот месяц с ума! — Его горячий шепот обжег ее щеку, и обветренные губы переместились к виску, а руки скользнули по спине. — Обещай, что не посмотришь за это время ни на одного мужчину. — Внезапно он отстранился, и взгляд темных глаз впился в ее лицо. — Обещай!

— Да, да, обещаю…

Улыбка, тут же появившаяся на его губах, совершенно не соответствовала этим словам, исполненным трагичности.

— Я обожаю тебя… — выдохнул Робби. — Поцелуй же меня, да побыстрее, а то все ждут.

На сей раз их поцелуй был нежен и сладок, в нем не было и следа недавней горечи и отчаяния. Он был прекрасен и светел, как наступившая весна…

Робби уходил, дрожа в ожидании новой встречи. Но суждено ли им встретиться вновь?

Как только Робби взбежал последним на борт фрегата, был поднят якорь, паруса наполнились ветром, и уже через несколько минут «Трондхейм» вышел в открытое море.

— Тебе не грустно покидать родную землю? — спросила через некоторое время Элизабет мужа, когда они стояли на носу корабля, наблюдая за уменьшавшимися с каждой минутой огоньками Аейта. Она прижималась к нему спиной, чувствуя себя легко и покойно в кольце его рук.