— Чтобы мне было приятно, — откликнулся эхом сэр Мередит, не сводя глаз с мальчика. — Так–то вы принимаете рыцаря? Угощая его козьим дерьмом и мочой?

Хозяин дома, если его вообще можно было так назвать, начал, запинаясь, отвечать, но сэр Мередит оборвал его, подняв руку:

— Tы — трус. Твоя жена — уродливая корова. Возможно, у твоего тестя и были когда–то яйца, но теперь они скукожились, как и все остальное в нем. Иди сюда, мальчик.

— Нет, — сказал отец, его голос осел до хриплого шепота. — Пожалуйста.

— Не упрашивай. Это делает тебя еще более жалким.

— Что… что ты собираешься с ним сделать?

Сэр Мередит невесело улыбнулся.

— Не понимаю, каким образом это тебя касается. Лучше думай о тех нескольких секундах, которые остались тебе и твоей жене. Я мог бы позволить этому ребенку жить — но не могу дать никаких гарантий.

За его словами последовала долгая жуткая тишина.

А затем снаружи донесся хруст сапог по снегу. Это был единственный звук, помимо потрескивания огня в очаге и всхлипываний Дренны.

Зазвучал голос — немолодого человека, с чувством собственного достоинства, но неуверенный:

— Извините, что вас беспокою, но нельзя ли одолжить лошадь, которая стоит там в конюшне? И если у вас есть, что попить, я был бы очень признателен.

Из дверного проема показалась тень, и свет очага осветил новоприбывшего. Он был высок, могучего телосложения, и, хотя на нем уже сказывался возраст, тем не менее по–прежнему в хорошей боевой форме. Яркие синие глаза смотрели с бородатого лица, покрытого грязью бессчетных дней странствий. Они чуть припухли, словно он недавно плакал.

Сэр Мередит презрительно изогнул верхнюю губу.

— Та лошадь принадлежит мне. Для тебя здесь ничего нет, варвар.

Седой старый воин сделал еще один шаг внутрь дома. На нем была кожаная кольчуга, заметил сэр Мередит, а над плечом торчал эфес какого–то варварского двуручного меча. На полу возле двери тихо охнул старик.

— Я сказал, что здесь для тебя ничего нет, — рявкнул сэр Мередит.

Его рука в латной рукавице опустилась на эфес сабли, висящей на поясе. Но, когда воин окинул взглядом комнату и стиснул челюсти, а его синие глаза стали чистыми и суровыми, как ледник холодным зимним утром, рыцарь ощутил укол тревоги.

— Все в порядке? — спросил вновь прибывший медленно и взвешенно.

Женщина у ног сэра Мередита всхлипнула, а ее муж из–за другой двери издал придушенный звук. Старый воин встретился с ним глазами на кратчайший миг. Затем он кивнул, и его покрытые шрамами руки медленно поднялись к рукояти двуручного меча.

— Я тебя предупреждал, — гаркнул сэр Мередит. Он извлек из ножен свою саблю, и в ее шелесте прозвучало обещание смерти. — Ты мог бы уйти отсюда, старый дурак. А теперь ты просто — еще один труп. Дикарь из глухомани, чья вера в местные легенды была, к сожалению, неоправданной. Я — сэр Мередит, рыцарь Тарбонна, чемпион Круга, известный как Властелин Меча. Моя сабля была выкована Дранте, искуснейшим кузнецом Раздробленных государств. А кто ты?

— Да, в общем, никто.

Сэр Мередит на это фыркнул:

— По крайней мере, ты знаешь свое место.

Теперь старый воин держал двуручный меч в руках.

— Позволь показать тебе, что происходит, когда варвар встречает настоящего рыцаря, — заявил сэр Мередит. Но эти синие глаза не дрогнули. Даже наоборот, они стали еще холоднее, и, когда сэр Мередит шагнул вперед, навстречу этому ветерану, он лениво подумал: «Да кто же он такой».

Это, конечно, вряд ли имело какое–то значение. Он был чемпионом Круга. Он убил сотню человек. Он — рыцарь.

Сделав ложный выпад, он предпринял затем сбивающую с толку последовательность атак, демонстрируя совершенную форму, мастерское владение мечом, которое заставило бы других мастеров рыдать.

Что случилось дальше, он не помнил. Сэр Мередит внезапно оказался на полу грудой искалеченной плоти. Он не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Но он чувствовал: полдюжины мест в его теле вопили от неимоверной боли, там, где нависший над ним стальной клинок, с которого стекала кровь, нашел бреши в его доспехах и нещадно изрубил его плоть. Бородатый посмотрел на сэра Мередита, и тот словно встретился взглядом с самим Похитителем.

— Как… — попытался он спросить, но, когда рот открылся, оттуда вышел только вязкий пузырь крови.

Его убийца повернулся и вложил в ножны свой двуручный меч. Затем незнакомец наклонился и с нежностью, невероятной для человека, столь искусного в лишении жизни, помог хозяйке дома подняться на ноги.

Глаза сэра Мередита стали ужасно тяжелыми. Он повернул голову, чтобы умереть в более удобном положении, и увидел, что на него смотрит Себ.

— Ты спрашивал, кто он такой, — сказал старик, подойдя, чтобы взять свою трость. — Этот человек, я скажу тебе, кто он.

Слова Себа, казалось, долетали до него откуда–то издалека:

— Этот человек… Меч Севера…

Путник брел, как привидение, по серым и пустынным улицам, его блуждающие глаза светились алым от множества трупов, лежащих высокими штабелями возле сожженных домов, которые продолжали слегка дымиться в предрассветном сумраке. Кровь тех, что не были сожжены, взывала к нему, но он оставлял это без внимания. Позже у него будет время утолить свой голод. Путешествие было тяжелым и потребовало от него много сил, тем не менее Хозяин не потерпит никакой задержки.

Пробираясь меж руинами города, который сначала раздирала война, а затем — мятеж, он принюхался к воздуху. Его нос наполнило зловоние алхимии. Этот город видел столько смертей, он чувствовал это в каждой поре темного гранита под ногами.

Впереди царила какая–то суматоха. Группа мужчин и женщин занималась мародерством на противоположной стороне улицы. Их одежда была опалена, а лица покрыты дымным порохом, и он понял, что они — фанатики, бродящие по улицам, как шакалы, в поисках потенциальных жертв, у которых не хватило ума запереться в своих домах и закрыть ставни. Он чувствовал, что в их плоть вживлены чуждые устройства, хотя их запах был ему незнаком.

Группа прошла мимо него, не заметив его присутствия. Путник двигался тропами, которых другие не могли видеть. Подняв руку, он прикоснулся к ключу, висящему на цепочке под плащом, и подумал: что же стало с тем всеразрушающим существом, которое он выпустил на свободу из глубин заброшенного королевства? Для гхолама его завеса прикрытия не была помехой, он это знал. Гхолам поймал бы его и развеял прах по ветру, если бы не те неимоверные усилия, которые он предпринял, чтобы не стать мишенью. Привести в действие это ужасное оружие богов было огромным риском, но Хозяин пожелал этого, и Волгред повиновался. Так было в последние три сотни лет.