– Хороший выстрел, клянусь бородой Олора! – закричал Ансер. – Очень хороший выстрел!

Орталис радостно вскрикнул и стукнул Ланиуса по спине. Охранники короля тоже приветствовали его криками.

Он снова промахнулся, но на сей раз никто не знал, даже не догадывался об этом. Ланиус вздрогнул. Он не хотел смотреть на животное, которое только что убил. Но, как стало ясно секунду спустя, суровое испытание на этом не окончилось.

– Теперь тебе надо научиться разделывать тушу, – предупредил Орталис. – Я сомневался, что когда-нибудь тебе придется делать что-нибудь подобное.

– Разделывать? – Ланиус задохнулся. – Это... нет, я не хочу...

Он повернулся к Ансеру за поддержкой. Архипастырь не пришел ему на помощь.

– Так полагается, – кивнул он. – Тебе следует знать, как и что делать. Даже не надо перерезать ему глотку; он определенно мертв. Это такая же чистая добыча, как та, что не так давно досталась Орталису.

– Ура, – произнес Ланиус замогильным голосом.

Ансер и Орталис неодобрительно хмыкнули, когда выяснилось, что у него нет с собой ножа. Они бы так же повели себя, если бы он поднялся утром и забыл надеть штаны. Орталис вытащил свой нож и подал его королю рукояткой вперед. Проделал он это медленно и осторожно, помня о телохранителях Ланиуса. Лезвие, любовно заточенное и отполированное, сверкнуло на солнце.

Следуя инструкциям Ансера, Ланиус сделал все, что полагалось. Его даже не вырвало, хотя он не понимал, как ему удалось укротить желудок.

– Можно развести небольшой костер и поджарить яички, это отличная еда, – с готовностью сказал один из стражников. – Кусок печенки, когда она еще совсем свежая, – тоже неплохо, ее нельзя хранить больше нескольких часов.

Ланиус знал о разведении костра не больше, чем о свежевании. И об этом позаботился Ансер. А стражник насадил яички на прут и поджарил над огнем. Когда они были готовы, он протянул прут Ланиусу. Король хотел выбросить его. Но... под выжидательными взглядами с безмолвным вздохом съел угощение.

– Вкусно? – спросил стражник. – Вы не получите ничего подобного во дворце.

Это было правдой.

– Неплохо, – кивнул Ланиус с набитым ртом. Все вокруг засмеялись, потому что его голос, должно быть, звучал удивленно.

Орталис нагнулся и отрезал кусок от печени оленя. Он также насадил ее на прут и поджарил над огнем.

– Вот, – сказал он, протягивая прут Ланиусу. – Лучшая еда на свете.

Это было не так – во всяком случае, не для короля.

– Не хватает соли, – заявил Ланиус.

К его изумлению, не только Ансер, но еще двое стражников протянули ему маленькие пузырьки с солью.

– Спасибо, – сказал он и посолил мясо, затем кивнул остальным. – Кто хочет, можете угощаться.

Скорость, с которой исчезла печень, свидетельствовала о том, каким деликатесом ее считают окружающие. Один из стражников ткнул ножом в сердце оленя и вопросительно посмотрел на Ланиуса. Король снова кивнул.

– Твоя очередь следующая, – сказал Ансер своему сводному брату. – Как, сможешь потягаться с королевским выстрелом?

– Не знаю. – Орталис послал Ланиусу косой взгляд. – Но зная его способности, не уверен, что в следующий раз он сможет сам с собой потягаться.

Ланиус и сам был убежден, что не сможет.

– Прояви уважение к своему монарху, – сказал он надменно.

Сказанный немного другим тоном, этот резкий ответ мог бы испугать Орталиса. А так – законный сын Граса громко расхохотался. К нему присоединились Ансер и стражники. Ланиус почувствовал, что тоже смеется. Ему все равно не нравилась охота с ее обязательным преследованием и убийством животных. Охота как возможность развлечься... это было другое дело.

Орталис не только не сделал смертельный выстрел, когда ему пришлось стрелять в оленя, он промахнулся так же позорно, как обычно делал Ланиус. Олень ускакал прочь.

– Что случилось? – поинтересовался Ансер.

– Меня укусила муха, как раз когда я выпускал стрелу, – ответил Орталис – Попробуй держаться спокойно, когда тебе воткнули раскаленную иглу в шею.

Он потер пострадавшее место.

– Ну, во всяком случае, это похоже на объяснение, – медленно произнес Ансер.

Орталис издал грубый звук и изобразил еще более грубый жест. В ответ архипастырь изобразил точно такой же жест. Подобное вряд ли можно было ожидать от священнослужителя, но Ансер едва ли когда-нибудь претендовал на это звание. И он стрелял лучше, чем просто хорошо. Ансер попал в оленя, когда пришло его время делать выстрел. Олень умчался, но не слишком далеко; след крови, который он оставил, помог легко выследить раненое животное.

У архипастыря был нож на поясе. Он наклонился над оленем и перерезал ему глотку.

– Твой черед есть яички, – сказал Ланиус.

– Мне они нравятся! – просиял Ансер. – От них я не зеленею так, как это сделал ты, прежде чем их попробовал.

– О! – Ланиус не думал, что это было заметно. Король постарался лучше промахнуться, когда пришла его очередь стрелять. Он промазал, и олень убежал в лес. И все-таки после убийства оленя совесть тревожила его гораздо меньше, чем он ожидал. На следующей охоте, сказал себе Ланиус, он даже попытается попасть в кого-нибудь, когда станет стрелять.

Король Грас сидел на алмазном троне, глядя сверху вниз на послов из Грвейса.

– Ну? – Голос Граса был холоднее, чем осенний ветер, завывавший за стенами дворца. – Что вы готовы сказать от себя? Что вы готовы сказать от имени своего принца?

Черногорцы недоуменно переглянулись. А по толпе пробежал шепот, и Грас знал, о чем говорят его придворные. В отличие от Ланиуса, он не придавал значения церемонии как таковой. И не был уверен, что образцы вежливости применимы к тем, кто находится с Аворнисом в состоянии войны.

– Ваше величество, я – Бониак, посланник принца Творимира из Грвейса, – сказал один из черногорцев с самой красивой вышивкой на тунике. Я приношу вам приветствия Творимира, так же как и всех других черногорских принцев.

– Клянусь богами, я уже имел дело с другими черногорскими принцами! – прорычал Грас. – Я бы пообщался и с Творимиром, если бы не бесконечный ливень. А заодно ты не приносишь мне приветствия от Низвергнутого?

– Нет, ваше величество, – ответил Бониак. – Я приношу заверения от принца Творимира в том, что он не имеет ничего общего с Низвергнутым и что он никогда ничего общего с ним не имел.

– Да? И станет ли Творимир утверждать, что его кораблей не было среди флота, который устраивал набеги на мое побережье? Насколько ему хватит наглости?

Улыбка Бониака напоминала странную смесь оскала волка и овцы.

– Принц Творимир не отрицает, что его корабли совершали набеги на ваше побережье. Но он велел мне сказать – велел мне напомнить вам, – что черногорцу нет нужды вставать на колени перед Низвергнутым, чтобы почуять сладкий аромат грабежа.