Прошло некоторое время, прежде чем визирь вспомнил о крестьянине. Однако в шатре его не было, не проходил он и мимо гвардейцев, стоящих при входе. Визирь приказал отыскать этого человека, но слуги обнаружили только разрез на ткани, из которой был сделан шатер. Он располагался близко к земле, с западной стороны. Первый министр хотел было приказать обыскать весь лагерь, но вспомнил о собственном распоряжении — никто из тех, кто знал, что султан умирает, не должен был покидать шатер до того момента, пока Мехмет не испустит дух.

Что же касается прорези, то наверняка найдется какой-нибудь человечек, который зашьет ее. Многие занимаются этим ремеслом, на черный день, по словам Мурада.

Ион опять ждал Дракулу. Ему казалось, что он, наверное, половину жизни провел за этим занятием и никогда точно не знал, появится ли его князь. Если Влад возвращался, то это был праздник.

Теперь же Тремблак боялся даже надеяться на новую встречу. Друг не позвал его с собой, он решил в одиночку отправиться в этот последний набег на турецкий лагерь. Ион настаивал, но его глаза видели еще плохо, ноги держали слабо. Там, среди турок, он теперь вряд ли смог бы прикрыть спину своего князя, как делал это множество раз. Ему оставалось только наблюдать и ждать.

Он спрятался за скалой и видел, как садится солнце, сумерки спускаются на равнину. Влад сказал, что придет на закате.

— Если же меня не будет, то все кончено, — предупредил он перед уходом. — Мехмет жив, или же мы оба мертвы. Тогда скажи Илоне, что я умер как лев, а не как осел. — Дракула улыбнулся.

Ион смотрел вниз, напрягая зрение, но мало что мог увидеть вдалеке. Он различал только то, что происходило рядом с ним. Мрачным бесформенным холмом вздымался слева город Гебзе. Лагерь турецкой армии, который был куда больше самого города, располагался справа.

Ион потер глаза, и вдруг фыркнула лошадь. Валах схватился за лук. Может быть, какой-нибудь акинчи обнаружил его укрытие? Тремблак, конечно, не мог увидеть его. Пред его глазами лишь проплыло бы серое расплывчатое пятно. Но ведь татарин этого знать не будет.

— Кто здесь? — негромко спросил Ион.

— Это я, — ответил Дракула и шагнул в укрытие, расположенное под скалой.

Его друг опустил лук.

— Ты вернулся. — Это было все, что он мог сказать в этот момент.

— Да, — просто ответил Дракула и присел рядом с ним.

— А что Мехмет?

— Он жив.

— Вот как!

Ион всегда считал сумасшедшей эту идею Влада. Он знал, что никто не может приблизиться к султану, если его не позовут или не приведут под охраной, для наказания, для удовольствия, исполнения службы. Тремблак внимательно вглядывался в близкое лицо друга, но красновато-зеленые глаза князя не выражали ровным счетом ничего. Ион даже подумал, что на пути из турецкого лагеря тот смирился с разочарованием, но потом заметил, что над рукой Дракулы колышется какая-то тень.

— Что это? — воскликнул он, хотя уже рассмотрел и сам.

— Хама, — последовал ответ.

— Птица Мехмета?

— Нет, теперь моя.

Ион придвинулся, наклонился и увидел темно-коричневую спину ястребихи, ее выпуклую грудь, на которой белые перья чередовались с рыжеватыми и жемчужно-серыми. На голове птицы был колпачок. Она не видела Иона, но почувствовала его присутствие, раскинула крылья, повернула голову и резко, пронзительно вскрикнула.

— Настоящая красавица! — восхищенно прошептал Ион.

— Да. Сильная, яростная, но очень упрямая и своенравная, как мне сказали.

Дракула поднес палец к колпачку, и птица немедленно стукнула его клювом.

— Я начал обучать ее, пока шел сюда. Надевал колпачок, снова снимал, всякий раз поворачивал ее, чтобы она огляделась, давал немного мяса.

— Да, она совсем молодая, я вижу. — Ион поднялся и тихо застонал, почувствовав боль в ногах. — Так, значит, ты все-таки получил заклад Мехмета или украл ее?

— Нет, он отдал мне Хаму по доброй воле.

Конечно, тут было о чем послушать, но Ион куда охотнее узнал бы обо всем перед очагом, горящим где-нибудь на постоялом дворе. Солнце окончательно спряталось за холмами, и ночная сырость пробирала его до костей.

— Так, может быть, мы отправимся? — спросил он и повернулся к лошадям, но Дракула не торопился последовать за ним.

— Лучше давай сперва посмотрим, как она летает.

Влад протянул руку и снял колпачок с головы птицы. Ястребиха сразу завертела головой. Ее интересовало все — люди, лошади, долина, подернутая туманом.

Дракула вышел из-за скалы, размотал путы, которыми птица была привязана к пальцам на его искалеченной руке.

— Влад! — Ион встал рядом с другом. — Она ведь может и не вернуться, — негромко предположил он.

— Нет, — ответил Дракула с поразительной уверенностью. — Она вернется.

Затем Влад резко вскинул руку, отпуская птицу в полет.

Не судите мертвых, ибо они следуют туда, куда сами проложили себе путь.

Хадис, собрание высказываний пророка Мухаммеда

Это была самая трудная книга из всех, которые я написал. Работа над ней оказалась настолько сложной, что я испытываю гордость за то, что все-таки добрался до конечного пункта, но не могу не вспомнить обо всех сложностях этого путешествия.

Для начала скажу, что мне пришлось иметь дело вовсе не с одной, а с двумя загадочными фигурами. Это валашский рыцарь пятнадцатого века, о котором, мягко говоря, кипит немало споров, и вампир.

Брэм Стокер создал прекрасный готический портрет чудовища по имени Дракула, высасывающего кровь своих жертв и обладающего поистине гипнотической притягательностью. Однако великолепным специалистом, профессором Элизабет Миллер, было доказано, что Стокер на самом деле знал очень мало о реальном валахе, жившем в пятнадцатом веке.

По замыслу Стокера, этот злодей должен был называться графом Дракулой. Он использовал заметки одного английского путешественника, который совершил поездку по Карпатам в тысяча восемьсот двадцатом году. В них вскользь упоминается о некой известной фигуре, которая жила в этих краях в прежнее время, некоем человеке, который прославился своей жестокостью. Путешественник также указывает, что на местном наречии имя Дракула значит «сын Дьявола».

Для Стокера это был прекрасный сюжет, в рамках которого могла развернуться впечатляющая борьба добра со злом. Он использовал имя, кое-какие детали из воспоминаний. Для его замысла очень подходила и сама Валахия, регион, насыщенный готическим фольклором.

Я совсем не собирался писать роман о вампире, зато о настоящем Дракуле хотел узнать как можно больше, но вместо этого снова и снова натыкался на мифы и сказки, повествующие о невероятной порочности, развращенности этого человека, которая вызывала ужас даже в его собственной стране, где ни то ни другое никогда не было диковиной. Мне пришлось прочитать неисчислимое множество литературы, поговорить с огромным количеством людей. Нет, я вовсе не хочу сказать, что не надо судить мертвых, и совсем не хотел бы приуменьшать грехи своего героя, говоря примерно так: «Да, конечно, но ведь Гитлер любил маленьких детей и немецких овчарок».