или же они сами становятся друзьями. Но в любом случае человек оказывается заложником других – он вынужден перерабатывать, чтобы не подвести команду. Им также внушают чувство локтя, "дружной семьи", гордости за компанию, работать в которой оказывается престижно, отчего человек должен чувствовать необходимость работать больше и лучше. Подобная жертвенная верность фирме безусловно экономически выгодна ее владельцам. Законный частный интерес индивида становится источником стыда, а заботливо подсказанный путь к моральной высоте и чистоте, а также благосклонности начальства, оказывается лежащим через служение "общему" делу – процветанию чужого бизнеса.

Победа эгоизма над моралью в процессе реализации ЛОБ практически гарантирована. Даже если исходное ЛОБ питалось искренним, хоть и ошибочным альтруизмом, в течении своего жизненного цикла оно привлекает всевозможных проходимцев, которые используют его в корыстных целях. Отсутствие ФП как критерия истинности блага предоставляет для этого все возможности. В результате всякая моральная идея через некоторое время превращается в лохотрон.

– Благотворительность

Второй случай проявляется в благотворительности. Если говорить о серьезной, организованной филантропии, о которой мы еще не говорили, то тут все ясно и так. Ограбив население, грабитель вдруг проникается заботой и творит "благо". Но, само собой, не обьективное, удостоверенное договором, а выдуманное, привидевшееся ему в сытых снах. Надо ли удивляться, что большая часть "благотворительности" идет на крупные проекты с целью увековечить имя человеколюба? Или на охрану своих классовых интересов? Как, вы можете спросить? Поддержкой политиков, активистов, журналистов, ученых, интеллектуалов и остальной хоть и культурной, но бедной элиты. Так формируются невидимые личные связи, полные признательности и благодарности. Посмеют ли лучшие и талантливейшие кусать руку дающую?

Но и оправданная помощь нуждающимся тоже способствует эгоизму – и принимающих, и дающих. Филантропия позволяет любому богачу из образцового негодяя мгновенно превратиться в ответственного члена общества, показывающего пример не только делового успеха, но и нравственного совершенства. Надо лишь выделить номинальную сумму на богоугодные дела. Чтобы убедиться в силе подобного морального лекарства, достаточно заметить, как модно "милосердие" среди тех самых слоев, что когтями и зубами охраняют свои привилегии. В этой замечательной метаморфозе отражается вся несокрушимая мощь морального конфуза. Но богачи – еще не все выздоравливающие. Не менее бодро себя чувствуют целые страны, помогая тем, кого они предварительно обобрали в экономической или колониальной войне.

С точки зрения публичной сферы благотворительность не только бессмысленна, но и вредна. У всех есть нужда в чем-то, и у всех есть избыток чего-то. Рынок регулирует этот вопрос. Внерыночный механизм не только заведомо неэффективен, но и противостоит рынку. Кто сможет конкурировать с тем, что предоставляется бесплатно? Конечно, рынок может быть неэффективным, особенно если в нем мало этики. Но благотворительность не освобождает рынок, а нагружает его новым насилием. Она искажает стимулы, отвлекает ресурсы, смещает приоритеты. Чем эффективнее организованная бюрократия, тем менее эффективен рынок. Под эффективностью в данном случае я понимаю максимальную свободу обмена и достижения ОБ.

Публичная сфера требует ясности. Как получилось, что у одних есть ненужные ресурсы, а у других нет нужных? Не важнее ли начать с этого? И не получается ли, что оправданием благотворительности, мораль на самом деле оправдывает и саму эту ситуацию, и ее причины? Паразитирует на несправедливости и лишает стимулов к честному договору? Личное милосердие может стать следующим шагом человека после того, как выравнены социальные условия, преодолено экономическое насилие и отдано несправедливо приобретенное. Но что, кроме совести чей голос заткнут кляпом лицемерия, способно остановить эгоизм нынешнего рационального индивида? Обьективная этика? Да где ж ее теперь взять?

– Эмпатия как повод к насилию

Моральный конфуз подпитывается эмоциями. Есть неравнодушные люди, которые очень отзывчивы к чужим бедам, несправедливости, всевозможным социальным болезням. И под их влиянием готовы на крайние меры принуждения. Крайне аморальные то бишь. Истребить социальное зло может только этика. Эмоциональному человеку следует спросить себя – на какие жертвы он лично пойдет в борьбе с всевозможным злом? И если он не готов отдать все, а согласен только на 30%, следует ли ему стыдить, убеждать и принуждать всех остальных именно к 30%? А может к 10%? А может тогда лучше ограничить свою доброту конкретными людьми – теми, кто рядом? Где можно быть действительно, непосредственно полезным? Где можно лично видеть результаты, а не полагаться на кого-то в правильном распределении его 30%?

Не следует обманывать себя, что с ростом масштабов благой деятельности растет и распространяемая благость. Логику "бесприбыльного" бизнеса мы уже рассмотрели. Бизнес в масштабах государства – точно такой же. Принуждение всех не решает проблему и не уменьшает нагрузку на каждого. Никто не сможет распределить ни 30%, ни 10% так, чтобы от них была та же польза, как от личного участия.

Кстати, о эмоциональности. Друзья, вам не приходил в голову вопрос – как вообще возможна, с точки зрения морали, реклама благотворительного фонда, изображающего умирающего от голода ребенка? Да, вы не ослышались, реклама голодного ребенка? Да еще обращенная к людям, которые сами обобраны с ног до головы? Есть семьи, приютившие и воспитавшие сирот. А есть – организующие кампании по сбору средств на сирот. К счастью отличить эмоционального человека от лицемера бывает нетрудно. Есть большой шанс, что чем вдохновенней реклама, тем меньше совести. Насильственная, как минимум эмоционально, благотворительность, как и всякое насилие, общество не спасет. Но как быть, если количество нуждающихся вызывает отвращение к жизни? Значит, пришло время задуматься об обьективной этике.

– Презрение к выгоде

Проявления МК многообразны и, в качестве одного специфического, но весьма характерного и актуального примера, можно привести отношение, а вернее преклонение, перед бесплатным. Не тем, что можно получить даром, а тем, что надо делать даром. Высокий моральный посыл, содержащийся в презрении к выгоде, стал особенно модным с размножением творческих работников, ростом их свободного времени и увеличением легкости распространения интеллектуальной собственности. Как говорится, люди творят для души, а не для денег. Согласитесь, друзья, эта тема прямо касается будущей книги!

Бесплатное – не только развлекательное, но и практически полезное, например программное обеспечение – стало синонимом нравственного. Если человек трудится за спасибо, ради идеи, из любви к человечеству – он больше не святой, он обыкновенный. Это те, кто хотят денег теперь мелочные и скаредные. И потому бессмысленным законам об авторских правах и патентах, призванным выдавить из потребителя последнюю копейку, противопоставляется "право" потребителя на бесплатную интеллектуальную собственность. С одной стороны – корпоративная жадность, с другой – индивидуальная. Так МК в очередной