хотелось бы еще раз подчеркнуть полное отсутствие флуктуаций каких-то моральных полей. Человек в публичных отношениях – источник не личных эмоций, а возможностей и пользы для других, которые он предоставляет на основе твердого соблюдения законных интересов собственной персоны, как бесконечно малой части бесконечно большого общества.

В отличие от иррациональной жертвы, интересы и польза, не говоря о эквивалентности обмена, требуют максимально точного расчета и оценки. Поэтому в публичной сфере правильно не только то, что мы чувствуем правильным, но то, что мы считаем правильным, что обсуждено, оценено и принято в качестве нормы. С точки зрения ценностей, публичная сфера насквозь экономична в том смысле, что расчет и оценка требуют не только норм, но и независимого ценностного эквивалента – денег. Обменные ценности измеряются им и приобретают количественные значения – цены, и чем они обьективнее, тем ближе идеал справедливого обмена. Строгая формальность процедуры измерения и обмена позволяет избавиться от случайности и субьективности – ценность становится возможно отследить, а отношения сбалансировать, чисто количественно. Цена превращается в формальную договорную норму, фиксирующую правильность любого экономического действия.

Но абстрагирование партнеров, проявляющееся в формальности, вовсе не означает равнодушия, а тем более враждебности! Напротив. Истинная, кристально-чистая формальность возможна только на основе абсолютного доверия, а то – на основе полной духовной общности и моральной эквивалентности. Вместо личного морального поля причудливо кривой формы (вспомним рис. 1.7) появляется одно общее на всех – идеально ровное и гладкое (АВ на рис. 1.13), а вместо изоляции и отчужденности, человек чувствует причастность к нему и ко всем остальным. Этого требует нейтральность. Этого требует эквивалентный обмен. Этого требует свобода – она одна на всех, она и внутри, и во вне. Личные проблемы постороннего не волнуют, но нарушение публичных формальных норм, общественное насилие – забота каждого, а значит максимальное абстрагирование от всего личного и материального невозможно без внутреннего единства, всеобщей этической взаимосвязи. Если разрывается эта этическая связь, люди отчуждаются, им становится безразлично вообще все коллективное и социальное, они превращаются в полных эгоистов и индивидуалистов. Они ожесточаются, становятся одиноки и умирают, бессмысленно борясь за свои животные потребности. Но свободный, этичный человек не одинок, он знает и чувствует, что вокруг него множество таких же, думающих и чувствующих так же – хоть и не знакомых лично. Примерно, как мы чувствуем друг друга, друзья мои.

Таким образом, превращение партнера в абстракцию означает превращение его не в пустое место, а в нравственную единицу, в часть единого этического поля, выраженного формальными нормами. Можно сказать, что абстракция человека – это его концентрированная нравственная сущность, его достоинство. У него нет врагов, никто не пытается его унизить, обмануть или как-то воспользоваться им. Все стремятся учесть его интересы. Справедливая цена (с ударением на первом слове) – это не просто калькуляция. Это возвышенно, душевно и достойно человека.

– Эмоции

Поэтому эмоции тоже не исчезают, просто их источник теперь иной.

Обмениваясь посредством денег, люди стремятся к балансу, который в идеале должен быть абсолютно точным. Равный обмен отражает моральное равенство и приносит не только пользу, но – почти как в личной сфере – радость, которая никак не связана с выгодой сделки. Эта мимолетная эмоция может породить ощущение персонализации экономического обмена. Однако, на мой взгляд, подобная радость сродни чувству общности, которое возникает, когда ощущаешь неожиданное единение с незнакомыми людьми. Разве не приятно бывает играть с соперником, который строго следует правилам? У такого даже выигрывать не хочется! Так и тут. Радость справедливого обмена – это радость ощущения себя человеком среди таких же людей, когда никто ни с кем не воюет и все счастливы тем, что вокруг – порядочные люди. Это радость свободы.

В наше время, когда публичная этика слаба, а насилие велико, большинство людей не придают значения этим ощущениям, предпочитая сосредотачиваться на радости от выгодной сделки. В условиях нынешнего рынка ощущению единения попросту неоткуда взяться. Вероятно, сама идея эквивалентности может показаться большинству современников чем-то чужеродным – таким же, как понятие частной собственности какому-нибудь пещерному альтруисту, попади он в современность.

Однако в глубине души она присутствует. При мелких, частных и равновеликих покупках (т.е. с равновеликими партнерами, например на блошиных рынках, в мелких магазинах) ощущение взаимовыгодности обмена более заметно. Характерно, что оно сохранилось и играет значительную роль в восточных ритуалах взаимного торга между покупателем и продавцом, пока еще не разрушенных бесчувственным эгоизмом западного рынка. Обе стороны в итоге покупки должны испытать удовольствие не только собственной выгоды, но и от видимой выгоды и радости партнера. Это показывает, что хотя учет выгоды абстрактного партнера пока недоступен человеку, в личных экономических отношениях подобное стремление вполне очевидно.

Обьективные цены формируются не безликими экономическими законами, но рассудком и интуицией, как частями этики договора. Люди всегда негодуют, если чувствуют что их "надули", навязали заведомо несправедливый, не взаимовыгодный обмен. Но точно так же, большинство людей испытывают дискомфорт, если сами по какой-то причине оказались в роли надувателей. Бывает, что мелкие торговцы поступаются выгодой, если осознают чрезмерную несправедливость. Бывает, продавцы меняют цены в зависимости от внешнего вида покупателя не только для того, чтобы сильнее его надуть, но и чтобы обмен был справедлив, пусть и субьективно. Многие люди не любят мелочиться выгадывая копейки, а некоторые торговаться, считая это унизительным. Мне кажется, в основе всех этих мотивов, как и отмеченной выше радости, лежит потребность в эквивалентности, сознание необходимости баланса. Публичный обмен тяготеет к справедливости, и разум ищет пути к ней.

7 Переходная зона

– Более знакомые

Личный обмен не переходит в публичный скачком. Возможно, когда-нибудь люди научатся точно видеть границу, но пока что между сферами есть переходная зона, где альтруистичное поведение смешивается с эгоистичным.

Так, знакомые оказывают друг другу мелкие услуги не требуя оплаты. Если услуга честно и сполна оплачена, отношения обычно завершаются, поэтому в личных отношениях ни деньги, ни оплата неуместны. В результате услуга, даже возмещенная равновеликой услугой, не исчезает в небытие, а остается в памяти как моральный долг. Поочередно возвращая друг другу этот долг, стороны лишь крепче привязываются друг к другу. Вырваться из этого круга достаточно трудно. Введение денег в расчет сразу показывает желание порвать личные отношения, перевести их в формальную плоскость, что обычно вызывает обиду. Использование денег намекает на поиск выгоды, а это неприемлемо среди друзей – например, дать другу ссуду под процент или уступить купленную вещь дороже. Однако для