— Эрик…

Он улыбнулся, наслаждаясь вкусом ее бархатистой кожи, изящными линиями божественного тела. Боже, он даже не подозревал, что она может быть такой чувствительной, но разве не она разбудила в нем все его давно позабытые чувства, отвечая на его ласки с такой пугающей доверчивостью и обезоруживающей нежностью, что он мог сгореть без остатка.

Вдыхая пьянящий запах ландышей, он приподнялся и снова навис над ней. От долгих попыток сдержать себя напряглись мышцы, испарина выступила на лбу, заливая глаза. Опустив колено между ее бедер, Эрик снова с безудержным огнем поцеловал ее раскрытые губы, испивая ее, доводя почти до исступления, вбирая ее в себя до тех пор, пока не прижал руку к золотистому треугольнику внизу ее живота.

Опьяненная, почти без сил, Клэр вздрогнула и замерла, сжимая его плечи так, будто стремилась отстранить его от себя. Тяжело дыша, Эрик подчинился, тут же подняв голову. Он заглянул в мерцающие потемневшие глаза, чувствуя давление ее пальцев, и старался усмирить дыхание и взять себя в руки, чтобы не взорваться, чтобы не пугать ее.

— Я люблю тебя, — шепнул он, надеясь, что это поможет, но ее натянутая улыбка сказала, как сильно она перепугана. Опустив еще ниже голову, он прижался к ее щеке своей и шепнул прямо в ухо: — Ты ведь знаешь, что бывает в первую брачную ночь?

Клэр залилась таким густым румянцем, что была уверена, эту краску никогда не смоет с лица. Она дрожала и не могла пошевелиться, ощущая прикосновение его пальцев к тому месту, о котором даже боялась подумать. Еще и потому, что все его ласки усиливали безумное томление, которое образовалось там и с одним его прикосновением взорвалось и легкой волной разлилось по всему телу, заставив ее выгнуть спину.

— Боже, — прошептала она, зажмурившись. Клэр прижалась лбом его плечу, не понимая, что с ней происходит, и прикусила губу, чтобы сдержаться, но это было совершенно невозможно сделать, когда его пальцы вновь пришли в движение. — Эрик… — протяжно застонала она, обхватив его за шею так, будто боялась умереть. Боялась, что еще от одной такой пронзительной ласки рассыплется на части.

Эрик пытался помочь ей привыкнуть к новым ощущениям. Найдя ее губы, он поцеловал ее, не переставая ласкать ее, ощущая, как она дрожит и еще сильнее сжимает пальцами его плечи. Он горел, ощущая ее жар пальцами, и когда понял, что сердце вот-вот лопнет в груди, что она уже готова, даже не понимая этого, Эрик приподнялся и лег на нее.

Он хотел ее, Боже, так отчаянно хотел, что больше не мог сдерживаться, ощущая резкие пульсирующие волны, которые пробегали по спине, заставляя его наполниться огнем, способным испепелить его. Приподнявшись на локте, он с трудом открыл глаза и посмотрел на нее. И снова погладил ее там.

Изогнувшись, Клэр закрыла глаза и издала такой протяжный стон, что он чуть было не потерял голову.

— На этот раз я пойду до конца, Клэр, — прошептал он, глядя на одинокую жилку, которая безумно билась под белоснежной кожей на ее шее.

Открыв глаза, словно опьяневшая, Клэр заглянула в его пылающие глаза. Его безудержные ласки истощили и заставили ее ослабнуть настолько, что она едва могла пошевелиться. У нее не только трепетало тело. У нее пульсировало и горело там, где он недавно касался ее. Чувствуя, как горят щеки, Клэр дрожащей рукой откинула от его лба прядь черных волос, боясь пошевелиться, уверенная, что очередная волна собьет ее с ног и просто раздавит.

— Я очень на это надеюсь, любовь моя, — молвила она, чувствуя такую безграничную любовь к нему, что повлажнели глаза.

— На этот раз я сделаю то, что не осмеливался сделать, пока у меня не было твоей любви.

У нее перехватило в горле.

— Она вся принадлежит тебе. Без остатка.

Подхватив ее дрожащие губы своими, Эрик убрал руку, лихорадочно расстегнул пуговицы на панталонах и, едва дыша, подался вперед.

Клэр снова замерла, сжимая его плечи так, будто он собирался убить ее. Оглушительная нежность сжала ему сердце так, что Эрик вновь прижал руку к ней, отвлекая, воспламеняя, дразня ее до тех пор, пока она не стала дрожать вновь. Не переставая целовать ее, Эрик понял, что нельзя больше медлить, иначе страх помешает ей полностью погрузиться в чарующее волшебство этого мгновения. Изо всех сил сдерживая себя, он с величайшей осторожностью подался вперед. Обволакивающие жаркие глубины приняли его с такой будоражащей готовностью, что он застонал, а потом действительно потерял голову.

Клэр потрясенно ахнула, когда он убрал свою руку, но то, что продолжало прижиматься к ней, что-то горячее, часть его, толкнулось к ней и мягко погрузилось в нее. Задохнувшись от неожиданности, она издала изумленный стон и замерла. Не то от боли, не то от облегчения того, что это наконец свершилось. Вместе с тем, оглушительный жар заполнил ее так, что ее стало распирать изнутри.

— Боже мой… — прошептала она, потрясенная тем, что он был частью ее. В буквально смысле.

Уронив голову ей на плечо, Эрик зажмурился и дрожал так, будто на него это действовало так же сокрушительно, как на нее. И дышал так часто, что казалось, задохнется вместе с ней. Выпустив его волосы, Клэр скользнула руками по его спине в отчаянной попытке успокоить его, но он задрожал еще больше.

— Клэр…. О Господи, — пролепетал Эрик, чувствуя, как из глаз будто бы сыплются искры. Он не двигался, потому что боялся причинить ей боль, но вероятно она настолько была поглощена тем, что происходило, что даже не заметила этого дискомфорта. — Не шевелись… Прошу тебя, не двигайся!

Она не смогла бы двигаться, даже если бы и захотела, пригвожденная к кровати не только весом его тела, но и тем непостижимым жаром, которым он заполнил ее.

— Боже, я никогда не чувствовала тебя так, Эрик! Это… это невероятно.

Когда Клэр прижала лицо к его плечу, когда он ощутил на своей распаленной коже прикосновение ее губ, Эрику показалось, что он лишится рассудка, если не будет двигаться. Он слишком долго жил без нее, без ее прикосновений, без ее поцелуев. Позабыв даже, какая это благодать — быть в чьих-то объятиях, Эрик не мог вспомнить, чтобы хоть когда-то испытывал подобное блаженство. Крепко держа ее и сжимая ей бедра, он слегка подался назад, а потом снова заполнил ее собой до самого конца. Ошеломленно застонав, она выгнула спину, почти засасывая его в свои глубины.

— Клэр, — прохрипел он, стараясь дышать, а потом начал медленно двигаться, подчиняясь и подчиняя ее тому самому древнему ритму, который невозможно было сдержать. Что было бы просто невозможно без нее. Что было невыразимо прекрасно с ней. — Господи, Клэр…

Эрик действительно не думал, что когда-нибудь это будет возможно для него. Что ему захочется этого, но теперь это было настолько необыкновенно, его охватило такое будоражащее, почти невыносимое наслаждение, что он боялся умереть прямо в ее объятиях. Его смелая, бесконечно преданная, невероятно сильная духом жена, которая убежала и спряталась от него там, где могла бы защититься от той боли, которую он причинил ей. Ее великодушное сердце не только приняло его, оно простило его, вручив ему дар той самой любви, ради которой он был готов отдать свою жизнь.