– Мы пересеклись на прошлой неделе, случайно, на Канал-стрит. Мы поговорили и были вежливы друг с другом. В конце она меня обняла.

– Объятия – хороший знак, согласна?

– Наоборот! Объятия – ничто!

– Точно, в объятиях хуже всего, – из чувства долга согласилась Ниша, – но я думала, что вы, ребята, до сих пор общаетесь по электронной почте.

– Верно, но мы обмениваемся не длинными письмами, а глупыми крошечными записками, где нет никакого смысла… такие виртуальные объятия-мейлы. Имоджен считает, что ей надо предельно сосредоточиться на своей книге. Знаешь, Ниша, раньше мы работали вместе, но мое общество, наверное, уже не вдохновляет ее. Я – сплошная нервотрепка и мучение.

Ниша выслушала тираду сестры совершенно спокойно и, скрестив ноги, уселась на пол в позе мудреца.

– Но она не написала беспощадного очерка о твоих недостатках?

– Имоджен так не сделает, – с жаром заверила сестру Дарси.

– По сути, она тебя даже официально не бросила.

– Имоджен говорит, что мы разъехались только до тех пор, пока она не допишет роман. Думаю, она пытается быть хорошей, но все просто затягивается на неопределенный срок, и мне еще больнее, – продолжала Дарси и плюхнулась спиной на матрац, уставившись в потолок. – Я как будто спрыгнула с Крайслер-билдинг и на лету ударяюсь о флагштоки и об эти каменные горгульи.

– Зачем ей так поступать, Патель?

– Потому что я неопытна, и она не может бросить меня, как положено! Имоджен уверена, что я вообще слишком молода!

– Вот здесь и есть главная проблема.

Дарси сердито покосилась на Нишу.

– Между прочим, ты моложе меня.

– Не суди по возрасту.

– Хватит! – простонала Дарси, снова роняя голову на матрац. – Ты, вероятно, права. Я все изгадила. Я постоянно шпионила за ней и скрывала, когда была расстроена. Я не прислушивалась к Имоджен, а ей требовалось личное пространство.

– А ты рассказала мне все в деталях, – ответила Ниша, мгновение побарабанив пальцами по полу, и поинтересовалась: – Но совать нос в чужие дела не является преступлением, за которое наказывают разрывом, не так ли?

– Пожалуй, недоверие к ней – самый худший мой проступок.

– Тогда доверься ей сейчас.

Дарси села. Вопросы напрочь лишили ее покоя.

– Как я могу доверять человеку, который, наверное, уже избегает меня?

– Поверь той единственной фразе, где она тебе говорит: это не конец и ей нужно сосредоточиться на своем романе.

– Но мы же вместе этим занимались! – воскликнула Дарси. – Если мы не сможем работать вдвоем в одной комнате, то зачем мне все остальное?

Ниша скрестила руки на груди и надолго умолкла. Ее высокомерный тон сменился чем-то другим. Чем-то более зрелым.

– Разве Имоджен сказала, что не желает снова с тобой писать?

– Вроде нет. Она уверяет, что ее сводит с ума книга. Но это я сводила ее с ума, Ниша!

– Нет, если ты ей доверяешь, Патель. Не сдавайся лишь потому, что прямо сейчас она не может быть рядом.

Дарси не ответила. Она не собиралась сдаваться. Даже через сто лет.

Однако она выплеснула свое отчаяние на младшую сестру, которая вошла в дверь всего десять минут назад, а это было достойно презрения. Странно, насколько спокойной и собранной выглядела Ниша, словно события развивались точно по плану.

– Разве так ты хотела провести время в Нью-Йорке? Выслушивая мое нытье? – со вздохом спросила Дарси.

– Я здесь, чтобы учиться. А ты, сестренка, научила меня одному – как можно дольше избегать любви, – заявила Ниша, закатив в угол чемодан. – Кстати, я жутко проголодалась.

Дарси удалось улыбнуться.

– Это Манхэттен. Еды здесь полно.

Они остановили свой выбор на ресторане азиатской кухни с гигантской статуей кота. Именно здесь Дарси частенько сидела в засаде, надеясь наткнуться на Имоджен. И каждый раз, когда над дверью звенел колокольчик, Дарси испытывала слабую надежду.

А кроме того, лапша в ресторанчике была исключительной.

– Тут я придумала название для романа, – произнесла Дарси после того, как они сделали заказ.

– Неужто для «Безымянного Пателя»? – уточнила Ниша.

– Увы, он все еще безымянный, – ответила Дарси. Он также был ненаписанным, если не считать нескольких сырых идей. – Но здесь меня осенило насчет «Клептоманта». Я подкинула название второй книги Имоджен. Здорово, да?

– Сестренка, мы можем поговорить о чем-то другом? – произнесла Ниша, покачав головой.

– Конечно. О чем угодно. Например, о моем бюджете? Вот и повеселимся, наконец.

– Точно, – Ниша извлекла телефон и слегка стукнула по экрану, как всегда радуясь возможности оказаться в знакомом мире чисел.

То, что за этим последовало, приятным не было.

Дело было не только в непомерной арендной плате за квартиру 4Е или в многочисленных билетах на перелеты в один конец, когда Дарси увязалась за Имоджен в турне (с подачи последней, разумеется). Расходы включали и одежду, и различные предметы обихода, которые Дарси приобрела за последние девять месяцев… Более того, Дарси обладала удивительной «способностью» сократить свои траты до семнадцати долларов в день. Еда в Нью-Йорке была бесподобной, а пиво оказалось необходимостью.

Хуже всего было то, что Дарси не отнесла ни единого счета на расходы, связанные с писательской деятельностью, а уже через неделю должен был поступить ее первый в жизни возврат налога[129]вместе с чеком на колоссальную сумму. Согласно вычислениям Ниши, деньги у Дарси могли закончиться на год раньше, чем предусматривалось.

– Почему ты шокирована, Патель? – сказала Ниша, закончив свой доклад. – Рано или поздно должна была наступить расплата.

– Да, но в эти дни я расплачиваюсь за все, – пожаловалась Дарси. Она сломала свои палочки для еды, и щепки разлетелись в разные стороны. – Отныне и впредь моя жизнь может превратиться в расплату. Я только что получила бланк договора о возобновлении аренды. С июля моя квартирная плата поднимается. На десять процентов!

– Ого! – воскликнула Ниша, делая пометки в телефоне. – Я тебе советовала, Патель, чтобы ты подписала двухгодичный договор.

– Представляю, что скажет тетя Лалана!

– Что ты намерена предпринять?

Дарси пожала плечами.

– Мне по-прежнему нравится моя квартира, но все не так, как раньше.