– Поня-ятно, – крякнул Медников. – Витте охрана в поездке на мирные переговоры потребовалась…

– Догадлив ты, однако, беспоповец! – в очередной раз подивился Лавров.

– Не из дураков, господин начальник. Кто конкретно не желает, чтобы Витте до Америки доехал?

– Есть у человека основания беспокоиться, – ушел от ответа Лавров. – Поначалу я ему отказал: не наше ведь, согласись, дело! Да и сам Сергей Юльевич, признаться, совершенно мне не симпатичен. А потом малыша увидел, внука, которого он в Париж попутно везти должен, и согласился…

– А предположений насчет покусителя никаких нет?

– Думаю, что будет это либо черносотенец, либо кто-то из радикально-революционной братии. Но конкретно никого себе не представляю.

– Значит, печенкой беду чуешь, – кивнул Медников, глубоко веря в оперативное чутье начальника. – Но дело крайне деликатное, Владимир Николаевич. Мне-то, к примеру, зачем о сем рассказываешь?

– Рассказываю – потому что доверяю. Да и помощь твоя требуется, Евстратий. У тебя ведь в охранке старые друзья-приятели остались? Нужен человечек оттуда такой, какой со «стипендиатами» много работал, с революционерами завербованными. Кто в лицо многих знает. Есть такие у тебя?

– Как не быть! В нашем хозяйстве всякие имеются. А что от моего приятеля требуется?

– Думаю, Евстратий, что убийца должен в одном поезде с Витте ехать, удобного момента дожидаться. Чтобы помочь Новицкому его определить, надо истребовать из железнодорожных касс имена пассажиров первого-второго классов, которые с Витте одним поездом до Парижа, либо до Берлина едут. Наша контора в тех кассах «светиться» не может – не наш профиль… Это первое.

Медников снова крякнул, но промолчал, выжидательно глядя на начальника.

– А еще хочу, чтобы знакомец твой погулял по дебаркадеру в день отправления экспресса с Витте, поглядел вокруг повнимательнее. Может, и увидит кого из черносотенцев, либо «перевертышей».

– Умеете вы задачи трудные ставить, господин полковник, – покачал головой Медников. – Рядовому сыскарю в кассах от ворот поворот дадут, а с охранным начальством я не знаюсь. Ладно, найду кого-нибудь из старослужащих. И по дебаркадеру сам с кем-нито погуляю… В железнодорожной форме, потому как начальник петербургской охранки, полковник Герасимов точно на вокзале будет! Что-нибудь еще, господин полковник?

– Все! – решительно заявил Лавров.

Самое трудное и даже отчаянное по сути мероприятие он решил взять лично на себя, не посвящая в свои замыслы никого.

Проводив Медникова, Лавров перечитал короткую справку по вождю черносотенцев Дубровину, с которым в «интимной обстановке» недавно обедал в Царском Селе.

Вздохнув, Лавров спрятал справку в шкап для бумаг. Ничего не поделаешь, придется временно «перекраситься» в радикала-максималиста. Но при этом «революционный налет» надо провести после отъезда Витте, чтобы Дубровин не успел своего исполнителя предупредить…

⁂

Железнодорожный экспресс «Санкт-Петербург – Берлин» с прицепным вагоном русской делегации не успел еще достучать колесами до Минска, а Новицкий уже в который раз успел пожалеть, что отказался от предложения Витте занять отдельное купе. Его сосед, старый камердинер великого реформатора Матвей, неустанно брюзжал, ворчал и даже пробовал покрикивать на нового секретаря его высокопревосходительства. При этом хитрый старик, не желая вступать с ним в конфликт, большинство своих упреков и въедливых замечаний облекал в форму сетований в адрес нынешней молодежи.

– Да-с, вот такая нынче молодежь пошла, – бурчал старик, заставив почти все купе чемоданами и дорожными сундуками своего хозяина и бесконечно перекладывая и рассматривая каждый сюртук Витте или платье его супруги. – Едут за господский счет аж в самую Америку, а нет чтобы побеспокоиться об его высокопревосходительстве. Поспрошать – не надобно ли чего по секретарской части?

В дверь купе коротко стукнули, и в неширокой щели мелькнула рыжеватая бородка и внимательный глаз Витте:

– Андрэ, вы не могли бы, голубчик, заглянуть ко мне?

– Сей момент… Если не срочно, то я к вашим услугам через пять минут, ваше высокопревосходительство, – откликнулся Новицкий.

– Хорошо, я подожду…

– Эх, не служила нынешняя молодежь при старых господах! – сердито забормотал камердинер. – Попробовал бы я так нахально ответить отцу его высокопревосходительства, светлой памяти Юлию Федоровичу, или его супруге Екатерине Андреевне, дочери саратовского губернатора! По щекам бы отхлестали наглеца так, что дня два как свекла ходил бы…

– Помолчал бы ты, Матвей, – рассеянно отозвался Новицкий. – Я же занят, Сергей Юльевич знает…

Новицкий как раз изучал список пассажиров поезда, сравнивая фамилии с реестром состоящих на учете в охранке революционеров-максималистов. Список пассажиров, переданный по телеграфу Лавровым, ему передал на станции Витебска начальник тамошнего вокзала. Реестр же попал в руки Новицкого еще на дебаркадере Варшавского вокзала столицы, из рук железнодорожного чина, украшенного густой бородой, под которой подпоручик с трудом узнал Медникова. А узнавши Евстратия, Новицкий едва не прыснул от смеха, на что старый сыщик сделал страшные глаза и украдкой показал внушительный кулак.

Возможность подобной сверки обсуждалась Новицким и Лавровым незадолго до отъезда подпоручика, и оба пришли к единодушному мнению, что это, скорее всего, ничего не даст. Если на «охоту» за Витте вышел один из «стипендиатов охранки», то едет он, скорее всего, по чужому паспорту, выданному в канцелярии полковника Герасимова. А то и вовсе может сесть на поезд не в Петербурге, а в Минске или Варшаве… Но пренебрегать даже такой маловероятной возможностью вычислить противника не стоило.