Директор давно жил в Китае и был хорошо знаком с местными обычаями. Он знал, что воры входят в состав организованной группировки, взимающей с жителей налоги в качестве гарантии от разбоя. Было маловероятно, что полиция станет вмешиваться в это дело. Быть может, сыщики тоже принадлежали к преступному сообществу либо опасались возмездия со стороны ее членов и не решались их трогать. Возможно, пассивность полицейских была обусловлена обеими причинами.

Фарс усугублялся тем, что надменный представитель правления организации оказался шурином ассенизатора, работавшего в институте.

Даже с точки зрения закона тот, кто задает взбучку вооруженному грабителю, застигнутому на месте преступления и вдобавок пытавшемуся ранить тех, кто его ловил, может быть признан виновным.

Некий французский священник, обитавший в Лянси, провинция Сикан, заметил, что у него регулярно пропадают мешки с рисом. Он заподозрил своих слуг и сказал им об этом. Те решили ему доказать, что они тут ни при чем; ночью они принялись караулить и застали вора, когда он передавал мешок сообщнику. Слуги бросились на злоумышленника и начали его бить. Миссионер прибежал на шум, и тут негодяй вытащил из-под полы нож и попытался его ударить. К счастью, ему удалось лишь порвать одежду священника, но слуга, пытавшийся защитить хозяина, был слегка ранен. Грабителя передали полиции.

В итоге слуг миссионера приговорили к штрафу в размере 500 китайских долларов за насильственные действия. Разумеется, платить пришлось их хозяину. Непосредственно священнику предъявить обвинение не посмели, но метили явно в него.

На крайнем западе Китая, как и в других частях страны, «сообщества» процветают.

В Дацзяньлу нищие оборванцы, и мужчины, и женщины, слоняющиеся по городу, объединены в профсоюз, и их деятельность подчиняется очень строгим правилам. Они обязаны платить своим главарям мзду за весьма ненадежное покровительство, которое те им оказывают.

Кроме того, в Сикане действует некая таинственная мафия под названием «mano negra»[145], в просторечии именуемая «Фиджи».

По слухам, ее главари обоего пола живут вольготно и благопристойно, явно не занимаясь ни торговлей, ни каким-то другим ремеслом. Возможно, самые важные из «крестных отцов» руководят крупномасштабной торговлей опиумом, а рядовыми членами являются разбойники с большой дороги и просто воры.

Как-то раз мне представили одну элегантную даму с хорошими манерами (мое внимание привлек ее необычный наряд), сказав, что это жена одного из тузов «Фиджи». Мы немного поговорили, и у меня сложилось впечатление, что она получила изысканное воспитание. Я не знаю, действительно ли ее муж принадлежал к мафии, возможно, его оговорили.

Другие люди без определенных занятий и все мало-мальски богатые купцы и чиновники также, как гласила молва, являлись членами преступного сообщества. Были ли эти слухи раздутыми? Я бы не решилась что-либо утверждать.

Однажды утром посреди дороги, почти у моей двери, нашли труп мужчины. Беднягу убили палкой и сняли с него меховую одежду, сапоги, шляпу и часть нижнего белья, забрали все деньги.

Постепенно из разговоров соседей выяснилось, что несчастный был еще жив, когда убийцы ушли; люди слышали, как он стонал всю ночь, повторяя: «Мне холодно, мне холодно».

Никто не рискнул вмешаться, когда на этого человека напали и он звал на помощь. После ухода преступников никто также не решился открыть дверь и подобрать умирающего. Говорили, что убийство совершили солдаты, и обыватели не отваживались помочь пострадавшему, опасаясь мести с их стороны. Жертвой стал зажиточный тибетец, опрометчиво задержавшийся в пути после наступления темноты, имея при себе крупную сумму. Прекрасно осведомленные об этом мерзавцы подстерегали мужчину, не успевшего даже войти в город.

Труп валялся на дороге два дня, якобы для того, чтобы облегчить «расследование». Никого из убийц не нашли или, по крайней мере, не задержали.

В другой раз был убит владелец кирпичного завода, расположенного неподалеку от моего дома. Это случилось, когда бедолага переходил мост через реку, напротив печей своего предприятия. По-видимому, преступление было совершено поздним вечером, когда фабрикант направлялся домой. Утром тело обнаружили прохожие.

Еще как-то раз служанка прибежала в мою комнату с криком, что недалеко от реки Дзе лежит труп женщины. Это было совсем рядом, и я пошла на него взглянуть.

В самом деле тело еще молодой женщины было распростерто среди камней и кустов на склоне, спускавшемся к берегу реки. Вороны уже выклевали несчастной глаза, а часть лица распухла и покраснела, как если бы ее били молотком.

Я не читаю детективов и не считаю себя пригодной для роли сыщика-любителя, но все же я склонялась к мысли, что убийство, очевидно, произошло не в том месте, где находилось тело. Ни кусты, ни трава не были примяты, чего нельзя было бы избежать в случае борьбы, даже очень недолгой. Одежда жертвы осталась целой, и, судя по ее позе, казалось, она просто прилегла отдохнуть. Учитывая большое количество покойников в городе и его окрестностях, можно было предположить, что смерть этой женщины тоже была естественной либо что она приняла опиум, как это часто делают китайские самоубийцы, и укрылась здесь, чтобы спокойно умереть. Однако распухшее лицо опровергало такие доводы.

Возможно, жертву принесли сюда после убийства, но почему преступники не бросили ее в воду? В это время года вода поднимается и течение становится очень быстрым. Не прошло бы и получаса, как труп унесло бы в широкую реку, в которую впадает Дзе, а оттуда еще дальше. В таком случае было бы трудно выследить преступников. Впрочем, их и так не нашли.

Вечером покойницу перенесли на дорогу, где она лежала всю ночь и часть следующего дня. Затем ее положили в гроб, который поставили у стены небольшого храма, почти напротив моей двери. Несколько дней спустя решили предать тело земле, разумеется, согласно местному обычаю, о чем я уже рассказывала. Однако те, кто позволил себе распоряжаться трупом, очевидно, были не вправе этого делать. Полиция приказала им отнести гроб туда, где они его взяли.

Власти считали, что если гроб выставить на всеобщее обозрение, то он привлечет внимание прохожих и, таким образом, могут поступить какие-нибудь сведения относительно личности убитой. Это было странное заблуждение. В округе было слишком много гробов, стоявших на виду, и подобное зрелище уже никого не удивляло. Пришлось унести и этот, а жертва так и осталась неопознанной.

Несколько месяцев спустя на другом конце города была убита еще одна женщина. Убийцы бросили труп в переулке, спускавшемся к реке. Преступников не нашли.

Было бы утомительно перечислять многочисленные злодеяния, совершенные в большей или меньшей близости от моего дома на протяжении нескольких лет, и я избавлю вас от этих подробностей.

Я хочу рассказать еще об одном преступлении, не из-за сопутствовавших ему обстоятельств, а из-за необычайно сильной любви родственников к жертве.