Кстати, воспользуемся извлечением из замечаний Шаппа, не все приятных, иногда резких, но стоящих внимания.

«Духовенство высшее, военные, статские и купцы, которых видел аббат, могли бы везде составлять приятную беседу. Многие должностные чиновники определяются из обеих столиц».

«Сибиряки рослы, плотны и статны. Они любят женщин и напитки до излишества. Унижаясь пред главным начальником, они поступают весьма жестко с низшими и своими служителями».

«Женщины тобольские красивы, белотельны, с тихою и приятною физиономией, с глазами черными, томными и всегда потупленными. Головной убор их состоит в искусном переплете черных волос с разноцветными платками, чем дают себе вид прелестный. Все румянятся, даже служанки и простонародные женщины. Вообще, женщины статны от 18 до 28 лет. Ноги и ступни у них толсты, как бы для поддержки естественного их дородства. Двукратным хождением в баню они безобразят свой стан и, расслабляя тем организм, представляются прежде 30 лет уже пожилыми».

«Некоторые купцы и простолюдины ходят в платье старого покроя и не бреют бород, прочие все одеваются по-европейски. Одеяние женское не много разнится от европейского, только не модное. Праздничное и торжественное платье их состоит в мантилиях (en manteaux troussés), какие в старину бывали во Франции. Костюм этот перешел в Тобольск из Петербурга. Вообще, мужчины и женщины одеваются богато, но последние редко переменяют белье».

«Большой недостаток в мебелях. Кровать, плохой стол, лавки, несколько голых стульев, вот и все. Стены без обоев».

«Не в одном Тобольске мужчины ревнивы к своим женам; они большую часть дня проводят в попойках и возвращаются домой не трезвыми. Жены редко выезжают; живучи дома в праздности и скуке, недалеки от преткновения нравственного. Довольно быть безрассудным, чтобы сделаться счастливым. Там не знают нежной любви, этой теплоты душ чувствительных, которую самая строгая добродетель не в силах унять в сердце».

«Мужчины в Сибири дотоле не будут чинны и благонравны, доколе не начнут уважать своих жен и доколе женщины по праву красоты и воспитания не станут содействовать приятностям общежития».

«В большие или семейные праздники там приглашаются к обедам лица обоего пола, но кушают в особых комнатах. Хозяйка выходит к мужчинам перед самым столом с подносом водки и, обойдя всех, уходит. Столы бывают сытны, нарядны, но безмолвны, пока не начнут пить здоровья, вставая на ноги. Тут все приветствуют друг друга, поименно, при разных положениях тела, делают сцену шумную, странную. Вместо вин употребляются наливки. После стола переходят в другую комнату, где стол убран китайскими закусками, и снова принимаются за бутылки с медом, пивом и другими напитками из водки. Попойка продолжается до вечера. Если едут в поле, бутылки не отстают от них».

«В Пасхальную неделю чиновники ездят друг к другу с поздравлениями и после взаимных обниманий пьют в каждом доме. Простой народ в праздники предается пьянству и разврату».

Вот черты, под которыми наблюдатель неба и городов описывал Тобольск и с тем вместе главные города Сибири, один на другой похожие. Но мы с негодованием пропускаем колкие высказывания о наших обычаях и свадебных обрядах, общих в то время с Россиею и притом представленных Шаппом без целомудрия и даже без благопристойности. Ни звание астронома, ни имя аббата не попрепятствовали ему принять роль дружки на одной русской свадьбе, чтобы после выдать бесстыдное описание старинного обычая и обесславить свое творение скаредною картинкою. По заслуге достойный Паллас назвал ученого аббата вертопрахом, и этот вертопрах в последней половине XVIII века был один из безнравственных французских ученых[328].

Совокупляя сведения о Тобольске, мы не сказали до сих пор, для чего в этом городе, отчасти населяемом магометанами и окружаемом их деревнями, не стало с 1747 г. мечетей? До упомянутого года в уезде было 66 и в самом городе — 2 мечети, и все они по духу времени и по настоянию Сибирского митрополита сломаны. Правительство, не порицая того, что сделано по ревности, и вместе удовлетворяя просьбе магометан, постановило правилом, чтобы дозволить им строить свои молельни: а) в полуверсте от городов сибирских; б) в уезде не иначе, как при определенном числе прихожан, от 200 до 300 душ. Тогда в уезде жило магометан до 5843, следственно, законное число мечетей было от 20 до 25. Правила сии доныне соблюдаются, кроме Тары и Томска.

Тобольск, по барометрическому измерению Шаппа, стоит выше моря на 52 саж. Почему, соединяя барометрические измерения Верхотурья и Екатеринбурга, можно себе представить, что нижняя сторона косоугольной поверхности, на Иртыше падающая, была бы наклоннее от 7 до 51 сажени, если бы Шапповы измерения имели достоверность.

Едва ли не достовернее то, что при двух мысах Тобольска (как ни одна река с юга или с юго-востока не заливается западнее тех мысов, или, что то же, западнее 85° восточной долготы) покатость Уральского склона оканчивается в долине Иртыша и Нижней Оби.

Теперь докончим опись Иртыша. Он течет по уездам: бывшему Тюкалинскому — 130 в., при средней глубине 4 ар.; по Тарскому — 463, при сред. глуб. 8 ар., с шир. 120–200 саж.; по Тобольскому — 556 в., при сред. глуб. от 20–42 арш.[329], с прежнею шириною до Самарова, от которого расширяется, но при слиянии с Обью глубина уменьшается — 24–18 арш. Иртыш пробегает в час — против Тары 2, около Тобольска в июле и августе — 1 в.

Берега Иртыша Нижнего, как и Тобола, тенисты, покрыты плесенью и не тверды под ногою, хотя и кажутся на взгляд крепкими; и это явление доныне остается не вполне решенным. При микроскопическом рассматривании плесени и тины А. Фомин видел длинные волокна и по этому заключил, что эти пряди должны быть остатки волокнистых трав, вверху по берегам речным растущих, также и тенет, в сухое лето переносимых ветром с полей на воды[330].

10. Березов.

Впервой книге сказав год (1593) заложения Березовского острога, впоследствии населенного казаками и разночинцами, мы не обращали особенного внимания на Березов, хотя и не пропускали при случаях отмечать резкие события, как то: нелюбовь и злоумышленность окрестных остяков против острога, крещение их в православную веру, торговлю обдорскую, старинные пути торговые и таможенную стражу в тамошнем краю. Изыскивая дела, а не шутовства, мы не затрудняли читателя мимическими играми остяков, умеющих представлять зверей.