с восторженным удивлением глядя на своего ребенка. – Она меня немного беспокоит. Вам не кажется, что ей следовало бы больше двигаться? Пробовать сесть, например?

– Как забавно! Все мамы тревожатся, и каждая о своем!

– Она как будто не очень… развитая.

– Чепуха. Все детки разные. Одни развиваются быстрее, другие медленнее.

– Моя мать говорит то же самое, – немного устыдившись, засмеялась Хелен Крейн.

– Представляю, как вы замучили Дона рассуждениями о том, что его дочери уже шесть месяцев, а она еще не начала учиться танцевать.

– Я ему ничего не говорю. Наверное, девочка мне так дорога, что я не могу о ней не тревожиться.

– Так извинитесь перед ней сию минуту, – предложила мисс Стрэнджворт. – Она вся извелась, пытаясь сообразить, почему вы все время вокруг нее скачете.

Улыбаясь своим мыслям и качая седой головой, мисс Стрэнджворт засеменила дальше по залитой солнцем улице, раз только остановившись, чтобы спросить маленького Билли Мура, почему он не ездит в новой папиной блестящей машине, да несколько минут беседовала с мисс Чендлер, библиотекарем, о новых романах, которые следовало заказать и оплатить за счет годового библиотечного ассигнования. Мисс Чендлер выглядела рассеянной и, казалось, думала о чем-то другом. Мисс Стрэнджворт заметила, что мисс Чендлер не уделила должного внимания прическе, и вздохнула. Неряшливости мисс Стрэнджворт не терпела.

Мисс Стрэнджворт подумала, что в последнее время многие выглядят обеспокоенными. Вчера, например, пятнадцатилетняя Линда Стюарт, рыдая, выбежала из дома и так и плакала всю дорогу до школы, ничуть не заботясь о том, что ее видят. Подумали было, что Линда поссорилась с сыном Харрисов, однако, после школы они, как обычно, вместе зашли за газировкой, хоть и смотрели мрачно и уныло. «Неприятности с родителями, – решили горожане и вздохнули: – В наши дни очень трудно воспитывать детей».

С полпути от магазина до мисс Стрэнджворт долетел густой аромат роз, и она пошла чуть быстрее. Розы напоминали о доме, а дом – это Стрэнджворт-хаус на Плезант-стрит. Мисс Стрэнджворт, как всегда, остановилась у своих ворот и с упоением оглядела дом и сад: алые, розовые и белые розы цвели вдоль узкой полоски газона, вьющиеся розы обвивали столбики у крыльца; а строгие, невероятно четкие линии дома белели среди зелени. Все окна до единого сияли чистотой, шторы висели прямо, и даже камни ведущей к крыльцу дорожки были начисто выметены. Горожане удивлялись, как мисс Стрэнджворт в ее немолодые годы удавалось держать дом в таком порядке, поговаривали даже, что однажды путешественник принял дом мисс Стрэнджворт за местный музей и осмотрел его, так и не узнав о своей ошибке. Город гордился мисс Стрэнджворт – ее розами и домом. Они выросли вместе.

Мисс Стрэнджворт поднялась по ступенькам, отперла входную дверь и прошла на кухню, чтобы сложить в буфет продукты. Она подумала было, не выпить ли чаю, но решила, что слишком скоро обедать, и если выпить чаю, то не захочется потом отбивную. Мисс Стрэнджворт вошла в изысканную гостиную, которая до сих пор сохранила атмосферу, привнесенную ее матерью и бабушкой – они сшили яркие чехлы из набивного ситца на стулья и повесили здесь шторы. Свободно расставленная, натертая до блеска мебель сияла, а круглые коврики на полу были вытканы бабушкой и матерью мисс Стрэнджворт. На низкий столик у окна мисс Стрэнджворт поставила вазу с красными розами, и в комнате витал их аромат.

Мисс Стрэнджворт подошла к узкому письменному столу в углу и отперла его своим ключом. Она не знала, когда ей захочется написать письмо, а потому держала внутри, под замком, стопку бумаги. Была у мисс Стрэнджворт и особая, личная стопка писчей бумаги, плотной, кремового цвета, с гравировкой золотыми буквами – «Стрэнджворт-хаус», но когда ей хотелось написать обычные, не важные и не официальные письма, мисс Стрэнджворт брала листы из разноцветной стопки бумаги, купленной в местном писчебумажном магазине. Все в городке покупали такую разноцветную бумагу, чтобы писать на ней записки и составлять списки покупок. Тот, кто получал письмо на листе голубого цвета, обычно замечал, что отправителю скоро понадобится новая стопка бумаги – вот и стопка перед мисс Стрэнджворт скоро дойдет до голубых страниц. Пользовались в городе и конвертами соответствующих цветов, в них хранили кулинарные рецепты, всякие мелочи, а иногда даже укладывали печенье, прежде чем добавить его в школьные коробки для обедов. Мистер Льюис порой раздавал в таких конвертах детям карамельные конфеты.

На письменном столе мисс Стрэнджворт стояло заостренное гусиное перо, принадлежавшее ее дедушке, и чернильная ручка с золотым пером, принадлежавшая ее отцу, однако мисс Стрэнджворт всегда писала затупившимся простым карандашом, выводя по-детски квадратные печатные буквы. Задумавшись на минуту, хотя она мысленно составляла письмо всю дорогу домой, мисс Стрэнджворт взяла розовую страницу и написала: «Разве вам не известно, как выглядит недоразвитый ребенок? Некоторым просто не следует заводить детей».

Письмо ей понравилось. Мисс Стрэнджворт вообще нравилось делать все правильно. Совершая орфографическую ошибку, что порой с ней случалось, или неудачно располагая слова на странице, она тут же отправлялась на кухню, чтобы сжечь неудачную записку в огне. Мисс Стрэнджворт никогда ничего не откладывала не потом.

После минутных размышлений она решила, что, пожалуй, напишет еще одно послание и адресует его миссис Харпер вслед за другими, отправленным ранее. Она выбрала зеленый лист бумаги и быстро написала: «Вы уже выяснили, над чем все смеялись после того, как вы вышли в четверг из бридж-клуба? Или жена действительно всегда узнает обо всем последней?»

Факты мисс Стрэнджворт не интересовали; ее письма говорили о куда более туманном, о подозрениях. Мистеру Льюису и в голову бы не пришло, что его внук ворует из кассы мелкие монеты, не получи он письмо от мисс Стрэнджворт. Мисс Чендлер, библиотекарь, и родители Линды Стюарт так и жили бы, ни о чем не подозревая, не задумываясь о возможном зле, скрывающемся поблизости, если бы не письма мисс Стрэнджворт, открывшие им глаза. Мисс Стрэнджворт была бы потрясена до глубины души, узнай она, что Линда Стюарт и сын Харрисов действительно не просто друзья, однако пока в мире существовало зло, мисс Стрэнджворт считала своей обязанностью поддерживать в городе бдительность. Куда разумнее мисс Чендлер поинтересоваться, от чего на самом деле умерла первая жена мистера Шелли, чем рисковать, оставаясь в неведении. На свете столько нечестивых людей, а мисс Стрэнджворт на весь город одна. Кроме того, мисс Стрэнджворт просто нравилось писать письма.

Первый конверт, розовый, в тон бумаге, на которой было написано письмо, она адресовала Дону Крейну – любопытно, покажет ли он письмо жене? Второй