Анна посмотрела в окно. На коробке кондиционера сидел голубь. Она взялась за непосильную задачу. Но другого выхода нет.

— Ты слышал, должно быть, что парикмахерская — это рассадник сплетен?

Он выпрямился и замер.

— Так вот… Я узнала там нечто, о чем предпочла бы не знать вовсе… Тео, ты ездил в Вермонт не один. У тебя в Нью-Йорке есть… ну, скажем так: связь.

— Вот как?

— Люди, разные люди в разное время встречали тебя с… дамой. Высокой блондинкой. Если не врут. Если врут, прости.

— Они не врут.

— Прости. Я очень надеялась, что это неправда.

— Я мог настаивать, убеждать вас, что это ложь, но выяснить правду труда не составит. Кроме того, я презирал бы себя за вранье. — Он чиркнул спичкой, поднес ее к трубке. Его пальцы заметно дрожали.

— Это все, что ты скажешь, Тео?

— А что тут говорить? Что не я первый, не я последний? Что любовниц имеют двое из троих мужчин? Я не стану оправдываться. Скажу только, что особой гордости все-таки не испытываю.

Он резко отодвинул стул. Поднялся. Подошел к окну, где снаружи, на кондиционере, прихорашивался голубок. Встал спиной к Анне.

— Признаюсь, в прошлом году, после всей этой истории, я немного помешался. И Айрис не смогла с этим справиться. Я ее не виню, хотя… Нет, не знаю. Наверно, не виню. Короче, все нарастало точно снежный ком и покатилось вниз, неудержимо, до самого дна…

— Некий ком и некое дно, — сухо произнесла Анна.

— А потом я встретил эту девушку, как раз тогда, когда между нами уже…

— Меня заботит только Айрис. Я не желаю слышать ни о ком другом.

— Позвольте, я скажу лишь одно. Ведь наверняка вам интересно услышать, что между мной и той девушкой все кончено.

— Когда это произошло?

— Позавчера. Покончено бесповоротно.

— Слава Богу… Узнай об этой истории Джозеф, он бы тебя убил.

— Вы ему расскажете?

— Разумеется, нет. Не из-за тебя. Ради него. И ради Айрис.

— А вы? У вас нет желания меня убить?

Анна помедлила с ответом.

— Я не вправе судить. Полагаю, люди поступают так, как предопределено.

Тео обернулся, пристально на нее посмотрел:

— Довольно смелая мысль для человека вашего поколения.

— Возможно. Но как бы то ни было, Тео, я не позволю тебе погубить мою дочь.

— Мама! Неужели вы думаете, что я хочу ее погубить? Эта… связь абсолютно не… Ну ладно, об этом я больше не говорю, раз вы не хотите слушать. Но скажу иначе: Айрис мне очень дорога. Полагаю, вы не поймете…

— Отчего же? Пойму. Хочешь верь, хочешь нет, но — пойму. Проблема в другом: тебя не понимает сама Айрис.

— Вы с ней говорили?

— Да. И тоже позавчера.

— Она рассказала, что мы давно уже не… не живем как супруги? Она убрала из спальни двойную кровать…

Анна зарделась. Слишком интимной показалась ей эта подробность, да еще из уст мужчины. И она ответила с вызовом:

— Что ж, Айрис совершила ошибку. Но женщина не сделает это без причины. Пускай надуманной, неоправданной, но — причины! Ты слишком долго ходил как призрак, как мертвец. Во всяком случае, Айрис столько выдержать не могла. А ты еще принялся топить свои горести в клубном угаре. Я тебя не виню, но конец-то этому когда-нибудь будет? Айрис живой человек. Ей надо проживать свою жизнь, а не мучиться твоими воспоминаниями. — На глазах у Анны выступили слезы. Она зажмурилась, сморгнула. — Некоторым женщинам все нипочем, они выдержат все и не сломаются, не согнутся. Но это не про Айрис. Умоляю тебя, Тео, пойми: ее не переделаешь! И сама она не способна с собой совладать. Так повелось с детства. Она всегда считала себя некрасивой, всегда ценила себя очень низко. Теперь она считает, что недостойна тебя, не подходит тебе в жены. Думает, ты жалеешь, что женился. Тео, она гибнет! Ее надо спасать. Я делаю и буду делать все, что в моих силах, и все же помочь ей можешь только ты. Ты один.

— Я дешевый себялюбец, — глухо сказал Тео. — Слушаю вас и чувствую, что красная цена мне, как говорили в Австрии, медный грош.

— Я завела этот разговор не за тем, чтобы тебя унизить. Я лишь хотела пролить свет на тот путь, который ты выбрал. Чтобы ты знал, куда это ведет. У тебя трое детей, и их дом вот-вот рухнет, полетит в тартарары. Этого нельзя допустить! Слышишь, Тео? Это невозможно! — Она почти кричала, с надрывом, со страстью. — Семья прежде всего! Всегда!

— Я это знаю, мама, и повторяю: с тем, другим, покончено навсегда. Я сегодня же скажу об этом Айрис.

Анна в ужасе подняла глаза:

— Тео! Она же не знает об… этой женщине. Если ты добавишь к ее страданиям эту каплю, она погибла.

— Но я хочу начать сначала. Честно поставить точки над «i» и начать сначала.

— И стать героем в собственных глазах! А что твоя честность сделает с ней, ты подумал? Тео, я буду твоим врагом по гроб жизни, если ты сейчас же не поклянешься, что никогда, никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажешь об этом Айрис. Она в ужасном состоянии… — Голос Анны дрогнул. — Тео, я боюсь за нее. Мне страшно, Тео.

— Мама, повторяю еще раз: та история позади. И Айрис о ней никогда не узнает, раз такова ваша воля.

— Спасибо. И помни: я к тебе на работу не приходила и ни о чем с тобой не разговаривала.

Он кивнул:

— Я постараюсь все уладить. Я сам этого хочу. Вы же не думаете, что мне такая жизнь в удовольствие?

— Не думаю. Но должна предупредить: я не уверена, что ты сможешь все «уладить». Не исключено, что ты опоздал. И характер у Айрис очень нелегкий. Это я знаю наверняка.

Тео угрюмо улыбнулся:

— Я тоже.

Анна поднялась, накинула сползшую с плеч шубу.

— Да, она упряма и неуступчива. Но имей в виду, она моя дочь, и я ее в обиду не дам. Если вы, двое, не справитесь сами, я буду бороться.

— Мама, похоже, я всю жизнь обманывался на ваш счет. У вас внутри сталь. Кремень. Не сломаешь и не согнешь.

— Еще бы. Конечно, кремень.

Тео проводил ее через приемную, где уже накопились пациенты. Проходя мимо зеркала, она мельком взглянула на свое отражение: высокая дама с медно-рыжими волосами, особенно яркими на темном мехе шубы. Поймала она и обращенные ей вслед мужские взгляды. «Что ж, совсем неплохо, — с мрачным удовлетворением подумала она. — Неплохо для моего возраста и горестей, выпавших на мою долю».

У дверей Тео сказал:

— Милая теща, не поймите меня превратно… Но будь я постарше, когда мы с вами встретились… Или вы помоложе… Короче, вы — необыкновенная женщина. Вам это известно?