сюда Карлсон. Его летающая лодка «Каталина» разбилась неподалёку ― у островов на горизонте.

Карлсон долго жил там в надежде, что его найдут.

Недели шли за неделями, но никто его не искал ― надо было, наверное, выходить на дорогу в шу-шу.

Только тогда увидишь стрелу в небе.

Но жизнь не сказка, в ней мало неожиданностей.

Никто тут ничего не искал. Окончательно Карлсон в этом удостоверился, когда обнаружил на дальней стороне своего острова скелет в истлевшем бюстгальтере и лётном шлеме. Судя по зарубкам на пальме, до того, как стать скелетом, эта женщина десять лет тыкала тупым ножом в старую пальму. Дура.

Тогда Карлсон сделал плот из куска крыла и поплавков и поплыл к другим островам.

Перемена участи заключалась в том, что теперь у него был собеседник ― русский из Харбина, что всю жизнь скрывался от разных генералиссимусов.

К собеседнику прилагались три десятка туземцев.

Туземные женщины Карлсону не понравились. Они были податливы, как мокрый песок, но тут же просыпались сквозь пальцы, уже как песок, высушенный солнцем.

Мужчины относились к нему равнодушно.

Много позже он обнаружил скелет и на этом острове. Вернее, это был череп на палке, и на череп туземцы любили смотреть.

На гладкой макушке черепа чудом держалась лихо заломленная фуражка кригсмарине.

― Мы его съели, ― честно признался старейшина. ― Мы съели его, потому что уважали. А тебя не уважаем, нет. И не надейся.

Русского они, впрочем, тоже не уважали ― из-за того, что он приучил их пить перебродившие кокосы.

Так что у них обоих был шанс без боязни вечно выходить на берег без старомодного шу-шу и проводить время впустую.

Ну и вить длинную нить истории про жабу. Скок-поскок, вышла жаба за порог, гуси-лебеди летят, жабу видеть не хотят.

Жаба эта не давала покоя Карлсону, и он сконцентрировался на жабе. Эти земноводные ― такие путешественники. У них есть чувство полёта, он знал это точно ― и хорошо помнил историю про зелёное существо, что болталось на палке или ветке между двумя птицами.

Русский рассказывал ему про жабу бесконечно, жаба испытывала неимоверные лишения, жаба в поле выбегала, и охотник… Но грохот прибоя милосердно заглушал слова русского.

В полнолуние они сидели рядом на берегу, и русский, тыкая пальцем в огромный диск, лежавший на горизонте, говорил, что там живут лунная жаба и лунный заяц. Заяц ― это ян, а жаба, трёхлапая лунная жаба ― инь.

И два этих зверя только и живут на Луне.

Мысль о жабе, что повадилась выходить на дорогу, нашла палку с веткой, договорилась с птицами, не оставляла Карлсона.

Он пошёл к старейшине и спросил его о войне.

Тот отвечал, что война всегда ― лучшее время.

Когда была война, было много интересного.

Карлсон рассказал, как воевал в Европе, и что там убили много миллионов людей.

Старейшина впервые посмотрел на него с уважением, и спросил, много ли он съел врагов.

Послушав, как врёт Карлсон, он всё равно опечалился тем, что всех убитых не съели.

Впрочем, старик опять стал настаивать на том, что война ― самое интересное в жизни людей.

Карлсон спросил его, хотел бы он, чтобы это время вернулось?

Старик отвечал, что это единственное его желание ― если прилетят самолёты, то вернётся и война.

Карлсон согласился, что это часто связано и где война, там всегда самолёты, хотя можно и наоборот.

Он снова спросил старика, помнит ли он, что было, прежде чем самолёты прилетали.

― О, да, ― отвечал туземец. ― Тут было много людей, что бегали по песку и махали руками.

― Значит, надо сделать так же, как тогда.

Несколько дней они бегали по пустой полосе и махали руками.

Ничего из этого не вышло.

― Мы что-то упустили, ― сказал Карлсон. ― Что было ещё?

И тогда они вместе построили несколько соломенных самолётов, расположив их так, как стояли те, прежние.

Теперь старейшина смотрел на Карлсона с уважением, и тому казалось, что иногда он облизывается.

Потом они построили заправочную станцию.

Она вышла небольшая, но русский сделал столько кокосового вина, что хватило бы на заправку настоящей «Каталины». После этого работа надолго остановилась.

Когда они начали её снова, то Карлсон взял командование на себя ― он велел туземцам каждое утро строиться и ходить повсюду гуськом.

Русский смотрел на всё это презрительно.

Карлсон даже обижался:

― Вы же сами рассказывали мне историю про жабу на болоте и упавшую стрелу? А ещё историю про то, как у вас на родине кладут жабу в молоко? А потом историю про то, как две жабы упали в это молоко, и одна не хотела умирать? И историю про то, как две жабы упали в миску с кетчупом, а одна сдалась и утонула, а вторая стала быстро сучить лапками и сбила кетчуп обратно в томаты?

Но русский был прав ― ничего не выходило.

И Карлсон пришёл к старейшине и сказал, что ничего не выходит, потому что они что-то забыли.

― Точно, ― ответил старик. ― Ещё была специальная хижина. Люди в этой хижине громко кричали в специальный ящик и ругались. А потом прилетали самолёты.

И туземцы под началом Карлсона построили хижину и принесли несколько коробок на выбор.

Карлсон выбрал подходящую и нарисовал на ней углём ручки и кнопки.

Потом он вставил в неё полую трубку и набрал в лёгкие воздух.

И стоило только ему заорать в эту трубку: «Я ― жаба, я ― жаба!», как в небе, где-то далеко, сгустился тонкий металлический звук.

Ещё не поднимая головы от своего ящика, Карлсон уже знал, что это такое.

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

22 июля 2020

Учительница симметрии (2020-07-28)

Малыш был придворным парикмахером. То есть его называли «придворный парикмахер», хотя господин Карлос, сын Карлоса, вовсе не был королём.

Господин Карлос был диктатором.

И ещё господин Карлос был человеком со странностями ― его управлению принадлежал целый мир. В нём были земли африканские, земли индийские, земли тихоокеанские, земли латиноамериканские и земли, каким-то чудом застрявшие посреди океана.

Он распоряжался ими очень давно и пережил несколько войн из тех, что полыхали неподалёку, и провёл множество войн в своих владениях.

Восстания были безжалостно подавлены, и теперь в империи