Коста умер.

— Яд, — вынес вердикт осмотревший тело Рени. — Что-то медленнодействующее, вызывающее трудности в работе легких.

— Угадаешь, кто его убил? — уже в каюте спросил меня Йарра.

В голову приходило только одно имя.

— Неужели Прайс?

— И это лишний раз подтверждает, что руку к нападению приложил князь. Главарю бунтовщиков дали яд, как только ты привезла меня на корабль, — Луар не собирался отпускать его живьем. Жаль, нет Сибилла, я бы велел ему считать своего помощника, — выплюнул последнее слово граф.

Допрашивать лорда полномочий у Йарры не было. Можно, конечно, пренебречь и превысить, но не пять дней спустя собственной, почти удавшейся ликвидации.

— Господин… Выходит, Прайс знал о том, что люди Косты попытаются отбить своего главаря? Что на бухту нападут? И князь, получается, знал… Неужели Его Светлость был готов рискнуть четырьмя десятками кораблей, верфями, жизнями своих солдат…

— …чтобы избавиться от меня? Как видишь, да. — Йарра вдруг сдвинул рукав моей рубашки вверх, надавил на запястье, и татуировка, отзываясь на прикосновение чистокровного, загорелась ярким серебряным светом. — Луар не знал, что ему перейдет дорогу одна маленькая, но очень храбрая тигрица. Почему ты вернулась, Лира? — вдруг спросил граф. — Нет, не прячься. Ответь, — сжал он мой подбородок.

— Я… Я… — Большой палец Йарры прижался к моей нижней губе, погладил ее, и дышать стало трудно.

— Почему, Лира? Мм?

Я смешалась, опустила глаза, чувствуя, как краснеют даже уши. Светлые боги, это еще хуже, чем с Сэли! Тогда было просто стыдно, а теперь стыдно и страшно. Я ведь думала, что у меня все прошло, а оно только хуже…

— Вы сюзерен, — буркнула я. — Это мой долг.

— Сюзерен, значит, — кивнул он и отпустил меня. — Понятно.

Столица встречала героя. Сияли умытые коротким ночным дождем шпили башен, реяли флаги, празднично переливались на солнце витражи и слюдяные окна. Дома окутывала нежнейшая дымка иллюзорной зелени. Княжеский маг сотворил настоящее чудо, пустив по стенам зданий плети дикого винограда и жимолости, островного жасмина и диких роз. На главной площади дожидались своего часа столы с угощением и бочки с элем, а фонтан перед Ратушей был отключен — ходили слухи, что после фейерверка оттуда забьет настоящее табачное вино из долины Йарра.

Улицы запрудил народ. Празднично одетые горожане пришли сами и привели детей, чтобы показать им Его Сиятельство Раду Виоре, графа Йарру, Второго Советника князя, Лорда-Адмирала, победителя Лизарии и героя войны, благодаря которому люди не знали голода вот уже двенадцать лет.

Портал перед городскими воротами открылся ровно в полдень, и толпа у крепостных стен взорвалась счастливыми воплями и здравицами. Граф Йарра слегка улыбнулся, поднял руку в приветствии и тронул шпорами огромного черного жеребца.

Приветственный рев сопровождал отряд Йарры до самого Храма. Впереди два рыцаря со штандартами рода Виоре — бело-лиловое поле, черный оскалившийся волк с воротником из драконьей чешуи. Сразу за ними Йарра, позади — сопровождение. Правда, то, что рыцари всего лишь декорация, знал каждый ребенок. Помилуйте, разве Райанскому Волку нужна охрана? Тем более в городе, полном благодарных жителей?

— Вы только покажите кого, мы его на пику! — выкрикнули из толпы.

Йарра криво усмехнулся и бросил на голос монету, вызвав новую бурю восторгов.

Высокие Лорды свиты князя, стоящие на ступенях Храма, приветствовали графа куда спокойнее. Насколько любила Йарру чернь, настолько же недолюбливали приближенные: слишком он порой недружелюбен, слишком не любит делиться, слишком бывает убедителен в переговорах и непонятен в жизни. Младший сын лорда Виоре где-то пропадал с девяти до двадцати трех лет, а объявившись, за три года добился кресла Советника — немыслимо!

С точно таким же неудовольствием, что и свита, за вознесением поднимающегося сейчас по ступеням Йарры наблюдал князь Луар. Его Светлость надеялся, что брат почившего друга Стефана займет его место при дворе — поначалу так и было. А потом Йарра стал отдаляться, оставаясь тем не менее удобным противовесом Дойеру и страшным сном пиратов и сторонников раскола — ровно до начала войны, пока граф, чьи солдаты обеспечивали поставки продовольствия в столицу и крупные города княжества, не стал национальным героем. Чернь — она же как стадо баранов…

Йарра поднялся на последнюю ступень и преклонил колено. Сама покорность, скривился князь, рассматривая его затылок. И сама живучесть, чтоб его Корис пожрал! Потратить росток Кристалла только ради того, чтобы лицезреть повязку — всего лишь повязку, dgorka r’es! — на плече графа!..

…Он еще разберется, что произошло в бухте Серебряного Рога, выяснит, как двести человек разбили тысячу! А Прайс пожалеет о дне, когда появился на свет!

Выдержав паузу, Луар повел руками, и людское море затихло. Приятный баритон князя, усиленный амулетом, покатился над площадью:

— Мы рады приветствовать нашего друга Раду Виоре! Добро пожаловать в княжество, добро пожаловать домой!

Чернь заорала, завизжала, и Луар поморщился.

— Мы рады вам и рады вашей победе. Мы благодарим вас за нее и готовы наградить. Чего вы хотите, Ваше Сиятельство?

«Говори, да не заговаривайся», — свел брови князь.

— Остров Терс из Архипелага Ласточки, Ваша Светлость.

«Верни, что отобрал зимой!»

— Вы получите его, граф.

«Подавись».

— Кроме того, примите в дар эту чашу. — Луар сделал знак, и слуги поднесли выточенный из цельного рубина кубок. — Если в напитке окажется яд, она засияет.

— Благодарю, Ваша Светлость, это щедрый подарок.

«На что еще твой маг заклял чашу? Прослушивание? Маяк? Ориентир для портала? Или сразу смертельное заклятие? В такой камень можно втиснуть десяток заклинаний!»

— Мы щедры, потому что любим вас, граф, — шевельнул напомаженными усами князь.

«Толпа тебя любит, так что живи, пока есть возможность».

— Встаньте, наши друзья не должны стоять на коленях. Будь все Высокие Лорды такими же преданными, как Раду Виоре, — голос Луара рокотал теперь не только над площадью, но над городом, — слава о Княжестве Райанов — сильном, великом и неделимом, несмотря на происки наших врагов, — слава о Княжестве Райанов гремела бы по всему миру!..

Заиграли фанфары, пуская солнечных зайчиков, забили литавры.

— Будьте же гостем на нашем пиру, — пригласил Йарру в замок князь. — А вы, — повел он рукой, обращаясь к горожанам, — ешьте, пейте и веселитесь, прославляя Райанского Волка!

Его Светлость неплохо понимал психологию толпы и, одаривая графа, перетягивал на себя часть народной любви. Волк не станет служить недостойному. Волк не преклонит колен перед слабым. А сильный, протянувший ему руку дружбы, не может не быть благородным и мудрым правителем. Столица гудела до утра, восхваляя князя, поднимая кружки с элем за княгиню и благословляя Светлых за своего Райанского Волка.