– Спору нет, уважаемая! – весело отозвалась Омарейл, когда они вновь остались одни. – И полезная. И, бьюсь об заклад, интересная. Если бы я разговаривала с Даном или Лодьей, на этом наш спор бы и закончился. Но ты-то учеников не любишь, как и они тебя. Ты и не стараешься, а ведь мог бы. И не нужно убеждать меня, что опасно взращивать любовь у окружающих. С твоей хитростью ты прекрасно мог бы сделать все так, чтобы дар был тебе на руку, как и симпатия учеников. Но ты этого не делаешь. Почему?

– Эксплетариум…

– В бездну Эксплетариум! Ты легко нарушаешь правила, если считаешь необходимым.

– Мы не за этим сюда пришли, Мира, – нахмурившись, отозвался Даррит и перевел взгляд за ее спину, туда, где за растениями можно было разглядеть двух мужчин за широким столом.

Омарейл сжала его руку, вынуждая взглянуть ей в глаза.

– Ты родился с даром, который позволяет тебе получать все, что только пожелаешь. Быть… быть выше простых людей.

Он отдернул ладонь и тихо, с едва сдерживаемым раздражением, ответил:

– Всю сознательную жизнь я боролся с этой соблазнительной мыслью. Как много эксплетов с высокими моральными качествами вы знаете?

Не сразу найдясь с ответом, она неуверенно проговорила:

– Мраморный человек, кажется…

– Мы не знаем о нем ровным счетом ничего.

– Фрая была эксплетом. Думаю, она…

– Еще одно исключение из правил. И только небесам известно, через что она прошла, чтобы воспитать в себе смирение и скромность.

Омарейл вздохнула:

– Можно же использовать дар, но чуть-чуть. Так, чтобы не вредить другим, но приносить пользу себе?

– Это скользкий путь, Мира.

У них приняли заказ на напитки. Омарейл прислушалась к тому, что происходило у нее за спиной, но разговора двух Патеров было не слышно. Уже давно заиграли музыканты. Звуки флейты, гитерна, лютни, колокольчиков и цимбал время от времени заглушались хохотом или криком веселых компаний, тут и там раздавался звон посуды, даже до второго этажа доносились крики из кухни и из-за стойки, где принимались заказы.

Омарейл сочла, что их разговор окончен, Даррит напряженно вглядывался в темный уголок, и она не стала отвлекать его философскими рассуждениями. Но он сам перевел на нее мрачный взгляд и заговорил:

– Эксплеты начинают манипулировать людьми, еще не научившись держать голову. Эксплет – угроза для всех членов семьи, потому что ребенок не в состоянии отличить добро от зла, он действует в угоду своим интересам. Окружающие становятся марионетками в его руках. Только другой эксплет рядом способен сдерживать эгоистичные порывы, способен направить силу в правильное русло.

– Значит, мне в каком-то смысле повезло? – со смешком произнесла Омарейл.

Даррит внимательно посмотрел ей в глаза.

– В каком-то смысле нам всем повезло. Не будь рядом госпожи Дольвейн, Ордор мог бы оказаться в руках самолюбивого, избалованного правителя, не готового считаться ни с чьими нуждами.

Она устало потерла переносицу.

– Еще немного, и Сова превратится в героя, а я – в злодея.

– Хорошего человека определяют не только дела, но и мотивы. У госпожи Дольвейн они были исключительно эгоцентричными. Правда, и ваши мотивы оставляют желать лучшего: вы сбежали из башни, пренебрегая долгом перед государством во имя собственных желаний. Не думаю, что кого-то из вас можно назвать злодеем или героем. Вы просто два человека с полярными интересами.

Она поджала губы.

– И ты решил мне помогать. Что же это все говорит о тебе? – язвительно поинтересовалась она, желая задеть Даррита в ответ.

– Я выбрал сторону и остаюсь ей верен, – кажется, его позабавило раздражение Омарейл. – Это говорит о том, что я человек, твердый в своих убеждениях. Постоянный. Надежный.

– Значит, при других обстоятельствах ты мог сейчас помогать Сове?

– Вы попросили о помощи. Госпожа Дольвейн – нет. Все остальное – пустые домыслы. Давайте займемся делом.

С этими словами он встал из-за стола и прошел в темную нишу.

– Прошу меня простить, но я увидел вас, господа, и не смог не выразить свое почтение, – услышала Омарейл, как Даррит приветливо обратился к Патерам.

Повисла пауза. Очевидно, Норт внушал острое желание вступить с ним в разговор.

Вздохнув, принцесса встала рядом с ним.

– Позвольте представиться, Норт Даррит, – он чуть поклонился. – А это моя сестра Мира.

– Даррит, – проговорил Иан Планта. – Не помню такого рода.

– Мы не из этих краев. Позволите к вам присоединиться?

Несколько мгновений – и напряженное лицо Патера Фортосдора разгладилось. Омарейл поняла, что Даррит не сумел повлиять на обоих, и взглянула в глаза Патеру Астрара. Толк Таммит легко поддался внушению и любезно взмахнул рукой.

– Присаживайтесь, разумеется, – произнес он приятным низким голосом.

Оба Патера были примерно одного возраста – где-то между сорока и пятьюдесятью годами. Планта даже сидя казался выше, стройнее. Он имел острые черты лица и очень густые темные брови, которые практически сходились на переносице. Таммит же был коренастым, широким в плечах, с мощным подбородком и высоким лбом, исчерченным глубокими морщинами. И тот, и другой были гладко выбриты, с прическами по последней моде: волосы зачесаны назад легкими волнами с четко обозначенным пробором сбоку.

Омарейл показалось в какой-то степени ироничным, что они встретили этих Патеров вдвоем. Несмотря на их явные различия, Планта и Таммит казались неотделимыми друг от друга. Будто две части одного целого. Не зная их хорошо, она легко могла перепутать, кто есть кто, хотя они и не были похожи друг на друга.

Из своих разговоров с Плантой в Орделионе принцесса не могла вспомнить ничего хоть сколько-нибудь интересного. Кажется, обычно он рассказывал о достижениях своего города, справлялся о ее здоровье. Или это был Таммит? Последний вообще захаживал нечасто, ссылаясь на многочисленные дела. Видимо, из-за близости королевского двора ему казалось, что он сможет поговорить с Омарейл в любой момент, если потребуется.

Как бы то ни было, ни один из Патеров не запомнился ей чем-то примечательным. Поэтому теперь она смотрела на них как на двух незнакомцев.

Даррит же, обычно неразговорчивый, в нужную минуту проявил себя как чрезвычайно общительный и любезный мужчина. Принцессу это уже почти не удивляло.

Одни бокалы с элем были осушены, взамен им принесли новые, полные темной жидкости с тонкой белой пенкой, а беседа текла легко и непринужденно. Сколько же вещей интересовало людей! О скольком можно было поговорить с незнакомцем! Даррит осторожно прощупывал самые разные темы: сельское хозяйство, спорт, музыка, преступность.

Вечер подходил к концу. Таверна постепенно пустела, а они так и не достигли никаких результатов – кроме знакомства, разумеется.