— Что же скажет мисс Торпинтер, когда я снова приду к ней искать место? — горестно вздохнула Белла, когда завтракала с друзьями на борту парохода.

— Возможно, вам больше не придется искать место, — сказал Стаффорд.

— Вы хотите сказать, что здоровье не позволит мне состоять при ком-либо?

— Нет, ничего подобного я не имел в виду.

Лишь после ужина в Варезе, когда Беллу уговорили выпить полный бокал кьянти и она так и засияла после столь непривычного для нее стимулирующего средства, мистер Стаффорд вынул из кармана письмо.

— Я забыл передать вам прощальное письмо леди Дакейн, — произнес он.

— Значит, она мне все-таки написала? Как я рада — мне было неловко оттого, что мы расстались так холодно, ведь она была очень добра ко мне, а если она мне и не нравилась, то только потому, что она такая невообразимо старая!

Белла вскрыла конверт. Письмо было короткое и деловое.

Прощайте, дитя. Выходите замуж за своего доктора. Прилагаю прощальный подарок вам в приданое.

Аделина Дакейн

— Сто фунтов, жалованье за целый год… нет… ах, это же… Это же чек на тысячу! — воскликнула Белла. — Какая же она щедрая душа! Милая, милая старушка!

— Ей просто хотелось, чтобы вы считали ее милой, Белла, — сказал Стаффорд.

На борту парохода Стаффорд все чаще называл Беллу по имени. Словно бы само собой разумелось, что он будет опекать девушку до возвращения в Англию.

— Пока мы не высадимся в Дувре, я возьму на себя привилегии старшего брата, — сказал он. — А затем — что ж, все будет так, как вы пожелаете.

Видимо, вопрос об их дальнейших взаимоотношениях был улажен к обоюдному удовольствию еще до того, как они переплыли Ла-Манш, поскольку в следующем Беллином письме к матери содержалось три сенсационных заявления.

Во-первых, там говорилось, что прилагаемый чек на тысячу фунтов следует вложить в привилегированные акции на имя миссис Роллстон и что сама эта сумма и проценты с нее станут ее личными доходами до конца жизни.

Во-вторых, Белла собиралась очень скоро вернуться домой.

И наконец, ближайшей осенью она намеревалась выйти замуж за мистера Герберта Стаффорда.

«Не сомневаюсь, мама, что ты будешь обожать его не меньше, чем я, — писала Белла. — А все благодаря доброй леди Дакейн. Я никогда не вышла бы замуж, если бы не могла обеспечить для тебя небольшой доход. Герберт говорит, что со временем мы сможем его увеличивать и что, где бы мы ни жили, для тебя в нашем доме всегда отыщется уголок. Слово „теща“ Герберта не пугает».

Мелани Тем живет в Денвере, штат Колорадо, и работает в службе по усыновлению. У них с мужем, писателем и редактором Стивом Разником Темам, четверо детей и трое внуков.

Из девяти ее романов особенно хочется отметить «Блудный сын» («Prodigal»), который получил премию Брэда Стокера за дебют, а также романы «Призрак» («Revenant»), «Черная река» («Black River») и «Приливы» («The Tides»). На данный момент издательство «Leisure Books» готовит к публикации еще две ее книги, а серия ее коротких рассказов недавно вышла в сборниках «Темные ужасы 5» («Dark Terrors 5»), «Музей ужасов» («Museum of Horrors») и «Экстрим 2» («Extremes 2»).

Когда разговор заходит о рассказе «Обед в „Шэрон“», автор обычно поясняет: «Когда люди говорят моей подруге, что она выглядит моложе своего возраста — а ей восемьдесят три года, — они считают, что делают ей комплимент. Знакомая, которой двадцать пять, плачет при виде „гусиных лапок“ у глаз. Шестидесятилетний друг говорит, что его организм начинает сдавать. Вряд ли найдется человек, который торопится поскорее познакомится со смертью. И я думаю, что именно страх смерти стал причиной появления мифов о вампирах. И причиной этого рассказа».

Эми Алейри умерла.

Три из четырех. Осталась одна я.

Я узнала о ее смерти сегодня, в спортивном клубе.

Естественно, Эми не ходила туда заниматься, но она была в хороших отношениях с моим личным тренером, Вондой. Когда Бонда училась в колледже, Эми преподавала ей физику, и они подружились.

— Обширный инсульт, — сказала Бонда, не забывая приглядывать за моей разминкой. — Ни с того ни с сего. Она пошла в магазин и там упала. А ребенок сидел в тележке.

У меня по коже побежали мурашки, как всегда случалось, когда я слышала что-то подобное. Ведь как можно защитить себя от грома с чистого неба? А подозрение, что случившееся с Эми вовсе не такая случайность, как могло показаться на первый взгляд, только усугубляло мой ужас.

— Боже мой, — пропыхтела я, продолжая с мрачным упорством поднимать штангу и стараясь не сбить дыхание. — Как ужасно.

— Давай, Мэйдисон, соберись. Больше усилия.

Данное мне при рождении имя старомодное и безвкусное и часто встречается у женщин моего поколения. Я считаю Мэйдисон не данным, а взятым именем. Мэйдисон: молодое, свежее, более подходящее для девушки лет двадцати, чем для пятидесятилетней женщины; оно очень идет моему одолженному телу и, как я предполагаю, взятой напрокат душе. Мне нравится, как оно звучит, как выглядит на бумаге. Мне нравится лишняя буква «й». Мне нравится, какое впечатление оно создает обо мне.

Я подчинилась указаниям Бонды и сумела выжать штангу еще десять раз, а надо сказать, что сегодня я впервые поднимала такой вес. Меня очень радовала разливающаяся по плечам и груди натруженная боль.

— Как страшно, — выдавила я между равномерными вдохами и выдохами.

Бонда присела и принялась критически наблюдать за мной — она пыталась делать свою работу, но я видела, что она вымотана и дрожит. Обычно к этому времени она ободряла и поправляла меня, и хотя я понимала, почему сейчас мой тренер молчит, я обнаружила, что упражняюсь упорнее, перевыполняю поставленную передо мной задачу, в надежде привлечь ее внимание. Мне требовалась не столько похвала, сколько заверения: я сильна и здорова, хорошо выгляжу и делаю все, что в моих силах.

— Она умерла еще до приезда «скорой».

— Ого! — Я содрогнулась и вполне искренне добавила: — Какая трагедия.

— Я не ожидала, что в сорок лет можно умереть от инсульта.

— Такое случается, — осторожно сказала я и поднялась с мата.

Бонда обняла меня одной рукой за плечи и быстро прижала к себе — женский эквивалент того, как мужчины хлопают друг друга по заду.

— Ладно, тебе пора в сауну.

Она отвернулась, чтобы перейти к следующему подопечному, но я остановила ее беззастенчивым вопросом:

— Как мои успехи?

И тем не менее мне пришлось довольствоваться рассеянным:

— Отлично, Мэйдисон, отлично.

Бонда махнула на прощание рукой и направилась в другой конец зала. Я недовольно уставилась ей вслед, кипя обидой и неудовлетворением и утешая себя ядовитой мыслью, что единственной причиной моего интереса к этой складной, самодостаточной женщине является то, что я могу от нее получить. В раздевалке я с удовольствием отметила свою новую упругую грудь и подтянутые ягодицы; я купалась в оценивающих взглядах других посетительниц спортзала и вспоминала последнюю встречу с Эми.