В 1934 году шведская пресса – «Стокгольмс тиднинген» – констатировала: «Этот великий писатель новой России достиг у нас наибольшей популярности. Его роман вышел здесь огромными тиражами. У себя дома Шолохов стоит сразу после Горького». Тогда же в Швеции вышла третья книга «Тихого Дона» и первая «Поднятой целины» и Шолохов стал там полноценной литературной звездой. Теперь его имя не сходило со страниц газет.

Шведский поэт Йоханнес Эдфельт писал о шолоховской «спонтанно гениальной радости повествования». Литератор Стиг Альгрен подмечал: «Шолохов вдохновил нашего писателя Ивара Лу-Юханссона написать роман “Спокойной ночи, земля”. И вдохновит здесь ещё многих… Чрезвычайно редко встречаются книги с таким огромным регистром».

Его приезда ждали. Было много званых обедов и торжественных мероприятий. На месте Шолохова иные тут же поспешили бы смотреть на Королевскую оперу в Стокгольме, Риддархольмскую церковь XIII века, дворец Оксеншёрны. Но он в первый же день попросил свозить его в сельские районы, чтоб разузнать, как здесь устроена крестьянская жизнь. Рассказывал потом: «В смысле рентабельности земледельческие хозяйства там – на отличном уровне. Почему? При посещении ряда хозяйств я видел цементированные полы в конюшнях и коровниках. Там используется буквально всё! Моча коров и лошадей стекает по желобу в специальный чан, затем идёт на удобрения».

Вот что его взволновало в поездке первым делом. В родной Вёшенской – навоз пропадает!

Хотя не только этим он интересовался. Шолохов был неплохо ознакомлен с местными литературными величинами. Он читал Сельму Лагерлёф – первую писательницу, получившую в 1909 году Нобелевскую премию, полное собрание её сочинений в 12 томах было издано в России ещё до революции. Знал Юхана Стриндберга – другого шведского писателя, социалиста и эзотерика, тоже популярного в дореволюционной России. И, наконец, ценил норвежца Кнута Гамсуна, в начале века имевшего колоссальный успех: его много переводили на русский, два собрания сочинений его вышло подряд в 1909-м и в 1910 годах, в 1920-м Гамсун тоже получил Нобелевскую премию. Влияние этих трёх скандинавов на русскую словесность Серебряного века было очень заметным, и в самом факте, что Шолохов ориентировался в их творчестве, ничего удивительного нет – в конце концов, он тоже из Серебряного века родом.

В советском посольстве была организована встреча Шолоховых с Александрой Михайловной Коллонтай – видной революционеркой из дворянского рода, тоже не чуждой литературной деятельности: ее отец – генерал Михаил Домонтович, поэт Игорь Северянин – троюродный брат. 62-летняя, всё ещё крайне активная и деятельная Коллонтай говорила минимум на десяти языках, в том числе на шведском. Была известна как близкая сподвижница Ленина, теоретик «свободной любви» и сердцеедка, из-за которой стрелялись мужчины. Во время Гражданской она возглавляла на Украине политический отдел 1-й Заднепровской советской дивизии, а затем наркомат агитации и пропаганды Крымской советской республики. С 1922-го – на дипломатической работе, с 1930-го – постоянный поверенный и посол в Швеции.

Будь Коллонтай помоложе – быть может, это знакомство оставило бы чуть более заметный след в шолоховской судьбе, но сейчас речь шла сугубо о литературно-политической повестке: обсудили планы на поездку, коллективизацию, её отображение в советской прозе и расстались. Для Шолохова она была ещё одним представителем советской партийной элиты – любопытно, конечно, но в меру – он практически всё руководство страны теперь знал лично и удивляться подобным знакомствам отвык.

Помимо отмеченного Шолоховым разумного обустройства конюшен и коровников, он, не без помощи Коллонтай, увидел и другие стороны шведской жизни, о чём расскажет уже дома советским журналистам. Крестьяне в Швеции, как правило, своих наделов не имели, посев производили на государственной земле, за что всю жизнь, десятилетиями, платили крупную арендную плату – поэтому в середняки пробивались очень немногие. Образование в стране было крайне дорогим и обходилось в 10 тысяч крон, при том что доход бедняцкого хозяйства не превышал тысячи крон в год. О государственных стипендиях там и не слышали.

Было и нам чем гордиться на фоне ухоженной Швеции.

* * *

В конце декабря 1934 года из Швеции Шолоховы отправились в Данию. На границе их встречала целая делегация. Во главе – Мартин Андерсен-Нексё, 66-летний писатель, один из основателей Коммунистической партии Дании, шолоховский знакомый: 7 ноября далёкого уже 1927-го их познакомил Серафимович, провидчески представив Шолохова как новую мировую литературную звезду.

В Дании о Шолохове узнали весной 1932-го, когда в издательстве «Гюльдендаль» вышла первая книга «Тихого Дона». Реакция прессы была самая восторженная. Главная консервативная газета «Дагенс нюхетер», стоявшая на антисоветских позициях, 20 апреля констатировала: «Это великолепный этнографический и исторический документ эпохи, гремящий на весь мир». Спустя три дня газета «Экстрабладет» писала: «…с отчаянием спрашиваешь себя, взяв в руки первый том “Тихого Дона”, разве можно прочесть эти более чем 400 страниц? Когда его прочитаешь до конца… грустишь, что он так мал!!!»

Почти все датские газеты писали о дикости русских нравов и беспредельной жестокости революции. Вместе с тем, – цитируем газету «Берлингске тиденде», – «и любовь, и ненависть, и смятение, и кровопролитие – изумляет и потрясает… Быть чувствительным и не быть сентиментальным, так воздействовать и не быть сенсационным – искусство! Да, искусство жизни и поэтическое мастерство сияют в романе Шолохова. Он – озарённый мастер».

Интерес к шолоховскому роману был велик настолько, что в местной прессе выплыла версия о плагиате. Советское посольство в Копенгагене вынуждено было дать официальное пояснение. Датчане весьма скоро успокоились, и эту тему закрыли.

Статьи о Шолохове в датской прессе исчислялись десятками. Когда в марте 1933-го вышла вторая книга, а в августе 1934-го – третья, счёт публикаций перевалил за сотню. Тираж «Тихого Дона» достиг 50 тысяч экземпляров: по датским меркам это был огромный успех. Публицист Отто Линдхардт констатировал: «“Тихий Дон” вошёл в дом почти к каждому датчанину. Шолохов пользуется исключительной любовью в Дании. Никто из иностранных писателей не имеет такого авторитета у нас, как он… Романы Шолохова в семьях передаются от старшего поколения следующему, как заветные книги».

19 декабря газета «Экстрабладет», разместившая фото Шолохова, писала: «Жизнь полна неожиданностей! Вот перед нами сидит в кресле ладный и спокойный романист, который подарил нам тихий и всех волнующий Дон. Речь его течёт поистине тихо. Чародей слова и образа, потрясающих судеб и сильных страстей находится в Копенгагене и курит свою трубку мира! Он ещё совсем молод – 29 лет. Скромен. Молчалив».

3 января 1935 года Шолохов на встрече с местной культурной общественностью выступил с докладом о советской литературе и, надо сказать, имел успех. Едва ли его можно назвать мастером публичных выступлений – скорее застольных, – однако в те времена он бывал порой велеречив и убедителен.

Новый год встретили в Копенгагене. Из Скандинавии отбыли в Англию и 5 января были там.

* * *

Выход на английский книжный рынок всегда был для