Луиза не выдержала, святая Октавия, да кто б такое выдержал!

– Его Величество Альдо скоро откроет монастыри, – бросила герцогине капитанша. – Скоро вы сможете навеки удалиться от мира, чтобы оплакивать своего супруга. Нет сомнений, Его Величество сделает для вдовы Эгмонта Окделла все возможное.

Может, Мирабелла что и ответила, но госпожа Арамона уже захлопнула чудовищную дверь.

1

Деревья за окном даже не шумели, а ревели, словно коровы на бойне. Не отставал и дождь, захлестывая дребезжащие окна ледяной водой. Гигантский ясень с двумя вершинами под ударами ветра мотался, словно юная березка. Можно было только молить всех святых за тех, кто сейчас в море, даже на целом судне. О полуразбитых, лишенных мачт кораблях Руппи пытался не думать, но не думать, когда нечего делать, очень трудно.

Лейтенант задернул портьеры, снял нагар со свечей и принялся сооружать карточный домик. Нельзя сказать, что Руперт фок Фельсенбург никогда не представлял себя в плену, представлял, и еще как. Главным образом когда читал «Хроники царствования Фридриха Железного». В мыслях юный граф вел себя то дерзко, то достойно, в жизни все произошло слишком глупо и стремительно. То есть это казалось глупым сейчас, а когда им с Зюссом померещилось, что адмирал умирает, Руппи бросился бы за помощью к самому Леворукому, не то что к вынырнувшей из темноты галере. Обошлось. Капитану, оказавшемуся фельпцем, удалось унять кровь, а рана на самом деле была не такой уж и опасной. Так сказал толстый громогласный врач, который не мог и представить, из чьего плеча вытащил кусок талигойского железа.

Лекарь наложил повязки и ушел. Капитан галеры что-то велел своим матросам, адмирала накрыли плащом и потащили по темной улице. Начинался дождь, Руппи, ничего не соображая, брел следом, зубы у него стучали, здоровенный фрошер сунул ему фляжку, он выпил, не почувствовав ни вкуса, ни запаха. Сколько они шли, Руперт тоже не понял. Была какая-то дверь, потом лестница и быстрый, короткий разговор. Кого-то не оказалось дома, но носилки все равно внесли в большую темную дверь. Лейтенант хотел войти следом, его не пустили, а отвели в показавшуюся красной комнату и усадили возле камина.

Спине было жарко, но зубы продолжали выбивать дробь, и вообще его место было рядом с Олафом. Руперт, не называя имен, попытался это объяснить капитану, тот сказал, что за раненым присматривают, и ушел. Руппи остался один. Что делать, он не знал; по дому кто-то ходил, хлопали двери, скрипели ступени, разговаривали люди, трещал камин, по наружному подоконнику барабанил усиливающийся дождь. Все вместе сливалось в неразборчивый гул, похожий и не похожий на морской. Это шумели ели Фельсенбурга. Шумели и тянули черные лапы в сводчатое окно, а за ними багровело небо. Руппи сидел на подоконнике и торопил закат, а на коленях у него лежал, дожидаясь своего часа, атлас звездного неба.

– Вижу, у нас гости, – высокий черноглазый человек в матросской куртке поверх измызганной шелковой рубахи с усталым любопытством смотрел на Руперта. – Могу я узнать, с кем имею честь?

– Руперт фок Фельсенбург, – скрывать свое имя Руппи не счел нужным.

– Дайте мне стул, – возопил незнакомец, – дайте мне касеры, корпии, жженых перьев и четыре свечки. Луиджи, где ты разжился родичем Его Величества кесаря?

Давешний капитан, имя которого Руппи расслышал впервые, устало махнул рукой:

– Подобрали у Энтенизель. С ним был раненый, из-за которого они и сдались, и пятеро матросов.

– Маловато для такой персоны, – сообщил черноглазый. – И куда ты их девал?

– Раненый здесь, матросы на «Акуле» вместе с другими...

– Значит, в моем доме двое, – матросская куртка полетела в угол. – И на том спасибо. Кстати, разрешите представиться. Ротгер Вальдес.

Бешеный! Собственной персоной. Тот самый Вальдес, которого адмирал утром хотел отпустить...

Бешеный рухнул в кресло и принялся стягивать сапоги. Положение было глупее не придумаешь, и молчать было глупей, чем говорить.

– Господин адмирал, – отчеканил Руппи. – К чему я должен быть готов?

– К подушке, – Вальдес швырнул правый сапог вслед за курткой и принялся за левый, – по крайней мере, сегодня.

– Благодарю вас. – А теперь самое главное. – Могу я остаться с моим... с моим товарищем?

– Альмейда пленных брать не собирался, – адмирал справился со вторым сапогом и откинулся на спинку кресла, – значит, на сей счет нет никаких распоряжений. А когда нет никаких распоряжений, приходится действовать по своему усмотрению. Господин фок Фельсенбург, раз уж вы сдались из-за вашего раненого приятеля, можете возиться с ним, сколько душе угодно...

– Руппи? – голос адмирала был тихим, но осмысленным. – Руппи, это ты?

– Я! – Фельсенбург одним прыжком оказался у кровати. – Как вы?

– Определенно, жив, – серые глаза с удивлением шарили по полутемной комнате. – Где мы? Ничего не помню...

– Вас оглушило, – начал Руппи, – реем. И еще ранило в плечо, но рану уже зашили.

– Где мы? И чем все кончилось?

Другой бы велел говорить правду, но не Ледяной. Адмиралу бы и в голову не пришло, что его люди могут лгать. И ему не лгали, по крайней мере, те, у кого была совесть.

– Мы в Хексберг, – Руперт запнулся на отвратительном слове, – в плену.

– Я бы так и подумал, если б не алые флаги, – тихо сказал адмирал. – Значит, Альмейда себя переоценил. Что «Ноордкроне»?

– Когда мы уходили, Шнееталь собирал всех, кто был на ногах. Они не могли удержаться в линии, но решили стрелять до конца.

– Зря. – Олаф приподнял голову и поморщился. – Больше ты ничего не знаешь?

– Шаутбенахт поручил мне позаботиться о вас. Вам был нужен врач...

– И ты предпочел сдаться? – усмехнулся одними губами адмирал. – Должен сказать тебе спасибо. Умирать из ложной гордости я бы не хотел.

– Вы... Вы правда так думаете? – выпалил Руппи, прежде чем понял, что сморозил. – Простите.

– Я правда так думаю, – подтвердил адмирал. – Вода тут есть? Дай, пожалуйста.

Вода была, было и вино, но Руппи налил воды. Ухаживать за ранеными ему еще не доводилось, но Кальдмеер сумел приподняться на здоровой руке, оставалось только придерживать кружку.

– Ветер? – Адмирал вновь откинулся на подушки. – Или у меня в голове шумит?

– Шторм.

– Я этого боялся... Ты мне так и не сказал, где мы. На тюрьму не похоже.

– Капитан галеры, который нас подобрал... Он – фельпец, но живет у Бешеного...

– Значит, Вальдес, – Кальдмеер привычно тронул шрам. – Он знает, кто я?