Ного подозвал к себе Хаммеда кивком головы и отвел в сторонку. Услышав приказ, лейтенант изменился в лице и даже попытался протестовать. Но полковник так прикрикнул на подчиненного, что тот молча прикусил губу.

— Запомни! — повторил Ного. — Подальше от деревень. Убедись, что нет свидетелей. По выполнении немедленно доложи.

Хаммед выпрямился и отсалютовал. Потом он вернулся к грузовику, занял место рядом с Тессэ и отдал водителю короткий приказ. Они покинули лагерь и поехали по дороге к Дэбрэ-Мариам.

Тессэ была в таком шоке и настолько страдала, что потеряла чувство времени. Ничего не понимая, она болталась на сиденье, подпрыгивая вместе с грузовиком на колдобинах. Голова ее моталась из стороны в сторону. Лицо жутко распухло, и, с большим трудом открыв глаза, она подумала, что ослепла. Только позже Тессэ осознала — солнце село и наступила ночь. Оказывается, Хелм допрашивал ее целый день.

Она почувствовала некоторое облегчение от того, что ожоги на веках не лишили ее зрения. По крайней мере она может видеть. Посмотрев через ветровое стекло на дорогу, Тессэ не узнала ее.

— Куда вы везете меня? — пробормотала она. — Это не дорога к деревне.

Лейтенант Хаммед продолжал сидеть, сгорбившись, рядом с ней и не думал отвечать. Тессэ снова погрузилась в полусон от усталости и боли.

Грузовик резко тряхнуло, он остановился, и водитель вытащил ключи из замка зажигания. Тессэ грубо вытащили из кабины в полосы резкого света от фар, заломили руки за спину и связали запястья кожаным шнуром.

— Мне больно, — простонала женщина. — Веревка врезается мне в кожу. — Чтобы сказать это, ей понадобились остатки сил и мужества. Она чувствовала себя полностью вымотанной, начисто лишенной воли к борьбе.

Один из солдат дернул за веревку, стягивающую запястья, и потащил Тессэ прочь с дороги. За ними последовали еще двое с лопатами. Света луны хватало, чтобы разглядеть эвкалиптовую рощу примерно в сотне метров от дороги. Именно туда и поволокли молодую женщину. Ее толкнули к основанию одного из деревьев. Человек, связавший Тессэ руки, встал над ней, небрежно нацелив дуло своей винтовки, и закурил, держа в свободной руке сигарету. Остальные побросали оружие и начали копать. Казалось, Тессэ их совсем не интересует, потому что зашел разговор об африканском чемпионате по футболу, проходящем в Лусаке, и шансах эфиопской сборной дойти до финала.

Прошло довольно много времени, прежде чем до помутненного разума Тессэ дошло: солдаты роют для нее могилу. В разодранном рту пересохла слюна, и она в отчаянии завертела головой, ища лейтенанта Хаммеда. Но тот остался у грузовика.

— Пожалуйста… — жалобно начала говорить Тессэ, обращаясь к охраннику. Но не успела она продолжить, как солдат болезненно пнул ее в живот.

— Молчать! — Он произнес форму глагола, которую, говоря по-амхарски, используют, обращаясь к животному или низшему существу. Поэтому скорчившаяся на земле Тессэ поняла тщетность своих воззваний. Ее вновь охватило чувство бессилия, и она заплакала тихо и безнадежно.

Снова подняв голову, Тессэ увидела сквозь распухшие веки, что могила уже достаточно глубока и солдаты, копающие ее, не видны сверху. Изнутри вылетали комья земли и падали во все растущую кучу. Охранник отошел от Тессэ ненадолго, побрел к краю ямы, заглянул и пробурчал:

— Отлично. Уже достаточно глубоко. Позовите лейтенанта.

Солдаты вылезли наружу, подняли оружие с инструментами и скрылись в темноте рощи. Жизнерадостно болтая между собой, они отправились к грузовику, все еще стоящему на дороге, оставив Тессэ вдвоем со своим товарищем.

Она лежала на земле, скорчившись от холода и страха, а ее охранник присел на корточки у края могилы, продолжая курить. Тессэ подумала, что, если бы ей удалось встать на ноги, она могла бы столкнуть солдата внутрь и сбежать, скрывшись среди деревьев. Увы, попытавшись сесть, Тессэ обнаружила, что двигается медленно, не чувствует ни рук, ни ног. Она пыталась заставить себя шевелиться, но в этот момент раздались шаги лейтенанта Хаммеда со стороны грузовика. Она в отчаянии опустилась обратно на землю.

Хаммед принес фонарь и посветил им в могилу.

— Отлично, — громко заявил он. — Достаточно. Выключив фонарь, он обратился к охраннику:

— Свидетелей быть не должно. Иди к грузовику. Когда услышишь выстрелы, возвращайся с остальными, чтобы помочь мне закопать яму.

Солдат повесил винтовку на плечо и исчез среди деревьев. Хаммед дождался, пока тот окажется за пределами слышимости, потом подошел к Тессэ и поднял ее на ноги. Он подвел ее к краю могилы, и она почувствовала, что лейтенант делает что-то с ее одеждой. Тессэ попыталась ударить Хаммеда, но руки были по-прежнему связаны за спиной.

— Мне нужна ваша шамма. — Он стянул с ее плеч белый шерстяной плащ, подошел с ним к могиле и спрыгнул внутрь. Тессэ услышала, как лейтенант возится на дне.

Потом донесся его негромкий голос:

— Они должны увидеть там что-то. Тело…

Он вылез наружу, запыхавшись от усилий, и остановился рядом с ней. Холодный металл коснулся ее запястий — лейтенант перерезал шнур. Путы упали на землю, и Тессэ застонала от боли, когда кровь хлынула в онемевшие кисти рук.

— Что вы делаете? — непонимающе прошептала она. Затем Тессэ заглянула в могилу и увидела белую шамму, уложенную в форме человеческого тела. — Вы собираетесь…

— Пожалуйста, молчите, — тихо велел Хаммед, взял ее за плечи и повел обратно в рощу. — Вы будете здесь.

Он заставил ее лечь лицом вниз, а потом засыпал сухой листвой и ветками.

— Оставайтесь на месте! Не пытайтесь бежать. Не шевелитесь и не говорите, пока мы не уедем.

Лейтенант осветил кучу листвы фонарем, чтобы убедиться, насколько хорошо он засыпал беглянку, а потом поспешил к вырытой могиле, расстегивая на ходу кобуру. В ночи прогремели два выстрела, такие неожиданные, что Тессэ нервно дернулась, а сердце у нее бешено заколотилось.

— Сюда, люди! — крикнул Хаммед. — Покончим с этим.

— Я не вижу, что делаю, лейтенант, — пожаловался голос. — Где ваш фонарь?

— Чтобы засыпать яму, не нужен свет! — рявкнул Хаммед. — Работайте быстрее. Выровняйте землю. Я не хочу, чтобы кто-нибудь случайно наткнулся на это место.

Тессэ тихонько лежала, стараясь удержать дрожь, охватившую все тело. Наконец звуки лопат, швыряющих землю, стихли. Снова раздался голос Хаммеда:

— Довольно. Ничего здесь не оставлять. А теперь живо к грузовику!

Шаги и голоса стихли вдали. Со стороны дороги донесся рев двигателя. Фары на мгновение залили рощу страшноватым светом, потом яркие полосы исчезли, и машина покатилась обратно к лагерю.

Звук мотора давно стих, а Тессэ все продолжала лежать под грудой сухих листьев и веток. Ее трясло от холода, из глаз катились слезы усталости, боли и облегчения. Потом она все же стряхнула с себя гору мусора, подползла к стволу ближайшего дерева и поднялась на ноги, покачиваясь.