на склоне Грианспога вышла небольшая процессия, похожая на отряд белых мышей, выпущенных из клетки. Когда все покинули темные туннели, они остановились, моргая и прищурившись глядя на блестящий снег.

Эрнистирийцы, всего несколько сотен, главным образом женщины, дети и старики, в смущении топтались на каменном карнизе возле пещеры. Мегвин понимала, что они готовы в любой момент вернуться в безопасную темноту. Равновесие оказалось на грани. Мегвин пришлось использовать все свои способности, чтобы убедить людей продолжить, казалось, обреченное на гибель путешествие.

Боги предков, — думала она, — Бриниох и Ринн, где наша сила? Только Дайавен, глубоко вдыхавшая морозный воздух и поднявшая вверх руки, словно в ритуальном приветствии, понимала величие этого марша. Выражение лица старого Краобана не оставляло сомнений в том, что он думал о ее глупой идее. Но остальные ее подданные, почти все, испытывали страх и лишь искали повод повернуть назад.

Сейчас их требовалось подтолкнуть, вдохновить на отважный поступок, и все. Смертным страшно жить так, как хотят их боги, — слишком большая ответственность. Мегвин сделала глубокий вдох.

— Великие дни ждут жителей Эрнистира! — крикнула она. — Боги хотят, чтобы мы спустились с горы и встретили врага лицом к лицу — они украли наши дома и фермы, наш домашний скот, свиней и овец. Помните, кто вы! Идите со мной!

Она зашагала вперед по тропе. Медленно и неохотно ее подданные последовали за ней, дрожа от холода, хотя были одеты в самые теплые одежды, которые сумели найти. Почти все дети плакали.

— Арноран, — позвала она.

Арфист, который шел немного позади — возможно, рассчитывал, что постепенно окажется так далеко, что о его существовании забудут, — шагнул вперед, наклонившись против встречного ветра.

— Да, миледи?

— Иди рядом со мной, — приказала она. Арноран посмотрел на крутой заснеженный склон и быстро отвел глаза. — Я хочу, чтобы ты спел песню, — добавила Мегвин.

— Какую песню, принцесса?

— Такую, слова которой знают все. Чтобы сердца наполнились надеждой. — Она немного подумала, продолжая шагать вперед. Арноран нервно смотрел под ноги. — Сыграй «Лили из Куимне».

— Слушаюсь, миледи. — Арноран взял первые аккорды, и ему пришлось повторить их несколько раз, чтобы согрелись пальцы. Потом он заиграл по-настоящему, чтобы все его слышали.

Эрнистирийская роза прекрасна, —

запел он, и его голос сумел перекрыть вой ветра и шелест ветвей.

Она красна как кровь и бела как снег,

И все же ее я не стану рвать,

Мне нужно идти далеко.

Один за другим, потом большими группами, люди начинали петь слова знакомой песни.

В Иннискриче растут фиалки,

Темные, как небеса в начале ночи,

Но я не стану их рвать,

Ведь я предпочитаю ярких красавиц.

Рядом с Эбенгеатом цветут маргаритки,

Подобные мерцающим звездам на небе,

Но я оставлю их в долине.

Я не могу останавливаться; я должен идти дальше.

Самый сладкий цветок растет

В местах, где река течет по лугу,

И я пойду там, где он цветет:

Лилия из Куимне.

И, когда однажды подуют зимние ветры,

Когда пожухнет листва и сок замедлит бег,

Я вспомню эту любовь, я знаю:

Лилия из Куимне…

Когда старая песня добралась до припева, к ней присоединились десятки людей. Шаг ускорился, подстраиваясь под ее ритм. Голоса подданных Мегвин поднимались все выше, пока не заглушили ветер — странное дело, он ослабел, словно признал свое поражение.

Уцелевший народ Эрнистира с песней спускался вниз из своего горного убежища.

Они остановились на карнизе, очищенном ветром от снега, и устроили полуденную трапезу под тусклым, усталым солнцем. Мегвин ходила среди своих людей, обращая особое внимание на детей. Она чувствовала себя счастливой и довольной впервые за долгое время: дочь Ллута наконец делала то, что следовало. Ее любовь к народу Эрнистира стала сильнее — и это видели люди. Часть тех, кто постарше, все еще испытывали неуверенность из-за ее безумных поступков, но для детей путешествие вниз стало замечательной забавой; они следовали за Мегвин по лагерю, смеясь и крича, пока даже встревоженные родители не смогли на время забыть об опасностях, которые ждали их впереди, и отбросить сомнения. В конце концов, как могла принцесса быть настолько полна света и правды, если боги не с ней?

Ну а сама Мегвин оставила все сомнения в Брадах-Торе. К тому моменту когда миновал полдень, весь ее отряд снова пел.

Когда наконец они спустились с горы, люди, казалось, обрели надежду. Почти все впервые оказались в лугах Эрнистира после того, как отряды риммеров загнали их в горы полгода назад, и теперь возвращались домой.

Первые дозоры Скали направились к ним, как только увидели, что маленькая армия спускается по склонам Грианспога, но в удивлении остановили лошадей, вспенив снег, когда поняли, что они не вооружены — более того, люди несли на руках маленьких детей. Риммеры, все закаленные воины, которых не страшили сражения, в оцепенении смотрели на Мегвин и ее безоружное «войско».

— Остановитесь! — крикнул командир патруля. Его лицо скрывал шлем, а подбитый мехом плащ на несколько мгновений сделал похожим на удивленного бобра, застывшего перед своей норой. — Куда направляетесь вы?

Мегвин сделала надменное лицо, услышав его слабое владение вестерлингом.

— Мы идем к твоему хозяину, Скали из Кальдскрика.

Солдаты удивились еще сильнее — если такое вообще было возможно.

— Нам не нужно столько пленных, — заявил командир. — Скажите женщинам и детям, чтобы ждать здесь. Мужчины только ходить с нами.

Мегвин нахмурилась.

— Глупец. Мы не намерены сдаться. Мы пришли, чтобы забрать свою землю. — Она взмахнула рукой.

Ее подданные, остановившиеся, пока она говорила с солдатами, снова устремились вперед.

Риммеры поехали рядом с ними, как собаки, безуспешно пытающиеся управлять стадом враждебных овец, которые их нисколько не боялись.

Когда они шли по заснеженным лугам между предгорьями и Эрнисдарком, Мегвин чувствовала, как в ней снова растет гнев, который на время прогнал успех ее миссии. Солдаты Скали вырубили рощи древних деревьев, дубы, буки и ольху, очистили от коры стволы, а потом унесли, оставив за собой покрытую рытвинами мерзлую землю, бесконечный пепел костров и посеревший снег. Страна страдала от захватчиков — стоило ли удивляться, что боги возмущены! Мегвин огляделась по сторонам и увидела, что ее ярость зеркально отразилась на лицах шедших за ней людей, а их сомнения исчезают, точно капли воды на горячем камне. С помощью ее народа боги очистят эти