Видимо, есть две причины. Первая — неразделимость границ между идейной борьбой с оппозицией и инкриминируемыми ей действиями. Где-то надо было ставить точку, иначе врагами могли оказаться почти все.

Вторая причина состояла в том, что нельзя было в международных делах, выстраивая союз с Францией и так называемым Восточным блоком, демонстрировать, что СССР находится на грани краха. Поэтому Сталин остановил разматывание «Клубка».

Таким образом, дело «Клубок», хотя и не доведенное до конца, получило оперативное разрешение: сталинская группа изменила всю кремлевскую организацию безопасности, устранив из нее самое надежное, как казалось еще недавно, «кавказское» звено. Военные остались под подозрением. Ягода укрепил позиции, и в силу этого его положение (под наблюдением Ежова и Вышинского) стало более рискованным.

Второго мая 1935 года Ягода объявил, что следствие по «Кремлевскому делу» завершено.

Четвертого мая Сталин выступил на приеме в Кремле перед выпускниками военных академий и глухо намекнул о ситуации: «Они угрожали кое-кому из нас пулями». Кто эти «они», он не расшифровал. Можно было подумать, что речь идет о Зиновьеве и Каменеве. Однако не было причин скрывать их имена. Неназванные «они», скорее всего, имели отношение к «Клубку».

На этом приеме Сталин сказал и еще одну важную вещь, возразив против существующей практики приписывать «руководителям, вождям», почти «все наши достижения». И объяснил, что успехи страны сегодня зависят «от кадров»: надо «ценить кадры, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему делу». Он обращался к людям новой социальной группы и отворачивался от старых кадров, разочарованных реальным социализмом.

Неправленая стенограмма речи Сталина на приеме выпускников военных академий 4 мая 1935 года отчетливо дает понять его социокультурную позицию. Из тысячи с небольшим выпускников академий в том году более половины были инженерами, из них 80 процентов направлялись не в армию, а в промышленные наркоматы.

Обращаясь к ним, Сталин охарактеризовал дореволюционную Россию так: «Громадная страна, которая по своему составу, с некоторыми очагами промышленности, точками, где мерцают, теплятся огоньки культуры, а по преимуществу — средневековье»276.

По-видимому, здесь ключевое определение «средневековье». В выправленной стенограмме и в публикации «Правды» это слово отсутствует.

Второе важнейшее определение в речи Сталина — о том, что современные кадры рекрутируются из среды малограмотных крестьян. Эти люди, добавим мы, стремились не только к социальному успеху, но и несли в себе мощную традицию средневековой общинной психологии, которую нельзя было изжить за одно поколение.[21] То есть он черпал из колодца прошлого. Насколько глубоко могла новая элита освоить управленческое наследие империи — большой вопрос.

Вскоре активизировалась работа по созданию новой Конституции СССР.

Двадцать шестого июня 1935 года Политбюро утвердило решение «О снятии судимостей с колхозников», что возвращало избирательные права тем, кто был лишен их по суду. Судимость снималась с колхозников, осужденных на срок не свыше пяти лет. В результате к 1 марта 1936 года, то есть за семь месяцев, обрели права почти 800 тысяч человек, в основном осужденных по написанному лично Сталиным «Указу от 7 августа 1932 г.» («Закон о трех колосках»).

Была реорганизована аппаратная структура ЦК. Вместо огромного отдела культуры и пропаганды создавались пять новых: партийной пропаганды и агитации (заведующий А. И. Стецкий), печати и издательств (Б. М. Таль), культпросветработы (А. С. Щербаков), школ (Б. М. Волин), науки (К. Я. Бауман). Политико-административный отдел возглавил один из самых авторитетных руководителей Коминтерна И. А. Пятницкий, ранее руководивший его нелегальной деятельностью, заведовавший отделом международных связей (ОМС). (Назначение свидетельствовало о значительном сокращении, если даже не о полном прекращении, этой работы за рубежом, что обусловливалось инициативами СССР и Франции по созданию системы международной безопасности.)

Отход от старой коминтерновской практики подтверждался и острой борьбой на 7-м конгрессе Коминтерна в июле 1935 года, где горячие споры вызвал доклад Георгия Димитрова, в котором выдвигалась идея создания в западных странах антифашистских единых народных фронтов в союзе коммунистов с социал-демократами, а также использование всех легальных форм участия в парламентской борьбе. Закаленные в подпольной борьбе коммунисты, исповедовавшие героизм классовых битв и баррикадных боев, сразу почувствовали идущие из Кремля веяния.

К последним переменам относится и написанное Вышинским постановление «О порядке производства арестов», утвержденное Политбюро 17 июня.

Кроме того, по решению Политбюро от 9 марта 1935 года произошло перераспределение обязанностей между секретарями ЦК. Оно было вызвано изменениями в руководящей группе: смертью Кирова и Куйбышева, перемещением в Ленинград Жданова и возвышением Ежова. Курируемые Ждановым отделы (политико-административный, руководящих партийных органов, планово-финансово-торговый, сельскохозяйственный) Сталин взял под свой контроль. Фактически он без посредников возглавил аппарат.

Но когда ответственный за кадры Ежов для проверки анкет партийных функционеров попытался привлечь архивы и оперативные данные ГУГБ НКВД, Сталин резко возразил. Бесспорно, наш дальновидный герой увидел в этом угрозу хрупкому балансу сил в руководстве.

Таким образом, с убийства Кирова начался новый период, сочетающий экономическую и политическую либерализацию для широких слоев населения, и репрессии внутри правящей верхушки.

После Ленинграда Хрущев и Реденс провели в меньших размерах «очистку» Москвы.

Механизм политических процессов, чисток и высылок был спущен. Те, кто начинали «красный террор», проводили децимации и организовывали продотряды, не подозревали, что ход исторического процесса сбросит их под колеса ими же созданного локомотива. И те, чьими руками уничтожались первые, тоже не могли знать, что их сроки уже отмерены.

Сквозь призму внутренней борьбы наверху отчетливее видна смена политической элиты в 1930-х годах. Особенно ярко это высветилось в связи с началом так называемого «стахановского движения», когда в 1935 году донецкий шахтер Алексей Стаханов в ночь на 31 августа за одну смену нарубил пневматическим отбойным молотком 102 тонны угля при норме 7,3 тонны. Этот мировой рекорд имел громадные последствия как в экономике, так и в политике.

Начавшееся осенью 1935 года массовое движение по превышению рабочих нормативов должно было увеличить добычу угля, выплавку металла, пропускную способность железных дорог и т. д. Но, кроме того, оно должно было распахнуть двери социальных лифтов для нового поколения.

Сталин стал обращаться к рабочей молодежи через головы всех наркомов и директоров. Это было его изобретение, сразу сделавшее его отцом и покровителем народа. Он выступал перед металлургами, комбайнерами, колхозниками-ударниками, метростроевцами. Их награждали орденами, прославляли, давали различные льготы, выдвигали на руководящие посты. В короткое время страна поняла, что главный, кто поддержит и оценит, — это Сталин.