Зайончковский рассказал о том, что когда в июле и августе 1916 г. он находился в Генеральном штабе, то высказался перед Алексеевым против решения направить русский военный контингент в Добруджу. Кроме того, тогда он заметил, что, даже если подобное решение все равно будет принято, этот контингент слишком слаб.

В ответ Алексеев заявил: «Я был всецело против вступления Румынии в войну, но был вынужден согласиться с этим под давлением Англии и Франции. Сейчас важно соблюдать принципиальное решение, и даже если царь прикажет мне отправить туда 15 раненых русских солдат, я ни под каким видом не пошлю туда шестнадцать».

Когда Зайончковский снова выразил протест по поводу малочисленности его группировки, Алексеев грубо заявил ему, что если З. трус, то он не достоин носить мундир русского генерала.

З. ответил, что отправка на этот участок сербской дивизии была фатальной ошибкой. Пленные болгарские солдаты говорили, что они никогда не стали бы воевать против русских, но когда обнаружили, что русские солдаты сражаются плечом к плечу с румынами, которых болгары презирают, и с сербами, которых они ненавидят, у них не осталось колебаний.

Болгария объявила нам войну 1 сентября.

Весь сентябрь румыны успешно наступали в Трансильвании, но русской армии, несмотря на тяжелые рукопашные схватки, удалось мало продвинуться вперед, когда она попыталась перейти Карпаты между Делятином и Кимполунгом. Штаб жаловался на сложность управления артиллерийским огнем в горах в условиях, когда русской пехоте, которая находилась на дистанции всего нескольких сотен ярдов от позиций противника, зачастую требовалось до двух часов, чтобы преодолеть это расстояние. Но никто и не ожидал, что русские окажутся хорошо подготовленными к боям в горных условиях. Экипировка солдат оказалась тяжелой и громоздкой, к тому же всем была известна русская нарочитая медлительность. 90 % русских солдат являлись выходцами из равнинной местности. Слишком мало было хороших офицеров, которые могли бы грамотно контролировать действия подчиненных, а рядовые не спешили продемонстрировать смекалку и инициативу. Средний русский солдат очень напоминал индийского буйвола: послушно шел туда, куда его вели или направляли, но по собственной инициативе избегал попадать в неудобные, с его точки зрения, места.

В октябре в результате наступления войск фон Фалькенгайна румыны были отброшены назад, потом 13-го числа шесть румынских батальонов, занимавших позиции на фланге русской 9-й армии в пограничном районе южнее Дорна-Ватры, за одну ночь отошли на 15 верст. Лечицкий направил в южном направлении генерала графа Келлера во главе двух кавалерийских дивизий в качестве временного заслона, однако всем стало понятно, что для того, чтобы избежать обходного маневра противника, русским придется на длительное время растянуть свой левый фланг.

Брусилову пришлось свернуть наступление в Галиции, и все остальные русские фронты начали собирать войска для защиты нового союзника. Переброски русских войск на юг, начавшиеся в июне, продолжались, но теперь вместо Юго-Западного фронта войска следовали в Румынию, и им ставились чисто оборонительные задачи. Инициатива перешла к противнику, и все те надежды, что вынашивались на это лето, растаяли.

Было принято решение, что 9-я армия примет участок фронта от района западнее Кимполунга до рубежа Васлуй – Окна, штаб 8-й армии в середине октября переехал из Луцка в Черновицы. Теперь эта армия контролировала участок, который прежде занимала 9-я армия (от Делятина до района к западу от Кимполунга). Большая часть войск, входивших прежде в состав 9-й армии, была переподчинена 8-й армии, а Лечицкому пришлось сидеть в Сучаве в ожидании, пока для него не будут собраны новые войска.

Части бывшей 8-й армии под Владимиром-Волынским передали Особой армии. Таким образом, под командованием генерала Гурко оказалось 25 пехотных и 5 кавалерийских дивизий. 16–17 октября силами ударной группировки из 15 дивизий в полосе 20 верст южнее Киселина была предпринята попытка занять Владимир-Волынский. Это была последняя попытка Брусилова расширить Луцкий выступ. Дальнейшие удары войск Гурко носили скорее демонстративный характер и имели целью отвлечь внимание противника от Румынии.

Неудача войск Каледина и Гурко в нанесении удара на запад из района Луцка была столь же очевидной, как и провал наступления Безобразова на Стоходе. Почти при каждой атаке русским войскам удавалось выйти ко второй или даже к третьей линии траншей противника, однако под градом снарядов русским приходилось с большими потерями отходить обратно. Инспектор артиллерии 8-й армии генерал Ханжин М.В., отвечавший за действия артиллерии во время первых ударов, утверждал, что русские орудия делали все, что могли. Они разрушали проволочные заграждения противника и его траншеи. Но они не могли вести контрбатарейную борьбу, поскольку из-за отсутствия аэропланов не знали, где находятся вражеские орудия. По словам генерала, атаки закончились ничем, потому что войска были измотаны, большинство лучших офицеров были потеряны. Инспектор артиллерии Особой армии генерал Смысловский Е.К., осуществлявший командование огнем орудий во время последних атак, заявил, что первые попытки наступления провалились, поскольку не были назначены наши батареи для ведения контрбатарейной борьбы с противником, а последующие – из-за того, что пехота утратила наступательный порыв.

Четверг, 5 октября 1916 г. Двинск

За ужином я попытался разговорить Абрама Драгомирова на тему действий кавалерии. Я рассказал ему, что сэр Дуглас Хейг запросил подробности о той роли, которую сыграла русская кавалерия в недавнем наступлении Юго-Западного фронта. Я пояснил, что, насколько я понял, ни в 8-й, ни в 9-й армии спешенные кавалеристы не сыграли сколь-либо значительной роли.

Генерал попросил меня передать генералу Хейгу, что Драгомиров лично считает, что великий день для кавалерии еще придет. Немцы испытывают ужас по отношению к русской кавалерии. И если она не сыграла большой роли на Юго-Западном фронте, то только потому, что отступление противника осуществлялось короткими бросками. Как считает Драгомиров, когда немцы начнут отступать на Северном фронте, где им едва удается удерживать свои позиции, отступление будет осуществляться изолированными друг от друга большими группами войск, русская кавалерия станет действовать между этими группами и внутри их, и тогда ее действия станут опустошительными.

Это может стать правдой, если к тому времени моральный дух немецких войск резко упадет, а у русским небо наконец пошлет прирожденного кавалерийского командира. Однако в октябре 1914 г. на Висле немцы и австро-венгры отступали, не испытывая особых трудностей от действий многочисленных масс русской кавалерии, а отступали они наверняка не мелкими бросками. Если сейчас они начнут отходить со своих позиций, то будут делать это короткими рывками от одного рубежа, ощетинившегося колючей проволокой, к следующему.

Разумеется, были и часто повторяемые аргументы о том, что русские не смогли бы пробиться во время своего отступления в Польше в 1915 г., если бы немцы обладали здесь достаточным количеством кавалерии.

19 ноября я вернулся в Петроград, где сразу же свалился со скарлатиной и пробыл в постели до 29 декабря.