Он рассуждал о том, что же такое на самом деле «дуэнде» — демон творчества, — продолжал Фернандо, закрыв записную книжку, — и почему иностранцы, хоть и похлопывают в ладоши, поводят плечами, горделиво запрокидывают головы, но постичь фламенко не в состоянии… Он даже немножко потанцевал в тот вечер с Кристиной, довольно пластично — эдакий элегантный седоватый байлаор, ему аплодировали.

За полночь уже он с удовольствием слушал её любовную лирику. Потом мы перешли в другой бар — табладо-фламенко, в третий, Маркес угощал и всё удивлялся: неужели правду говорит его друг Филипе Гонсалес, что в Андалусии летом столько же баров, сколько местных жителей?.. Под утро мы умудрились разыскать незакрывшийся бар и уговорить артистов попеть и поиграть ради Маркеса. Они поверили, что это тот самый автор «Ста лет одиночества», лишь увидев слёзы на его глазах, и попросили оставить автограф на гитаре. А деньги, которые я сунул певице, она мне вернула, сказав, что Маркес её любимый писатель, она сама в молодости была, как Ремедиос, но, к сожалению, «не улетела вовремя на простынях». Ты представляешь себе такое где-нибудь, кроме Андалусии?..

Весной 1994 года Маркес публикует повесть «Любовь и другие демоны». (В то же самое время на свет появляется будущая исполнительница главной роли в фильме, который к концу первого десятилетия XXI века будет снят по этой повести, — опять магия, всё меньше унылого реализма.)

Эпиграфом к повести могли бы стать слова из предисловия к сборнику юного Проспера Мериме «Театр Клары Гасуль»: «Клару Гасуль я увидел в первый раз в Гибралтаре, где я нёс гарнизонную службу в швейцарском полку Ваттвиля. Ей было тогда (то есть в 1813 году) четырнадцать лет. Дядя её, лиценциат Хиль Варгас де Кастаньеда, предводитель андалусской герильи, только что был повешен французами, а донья Клара осталась на попечении монаха Роке Медрано, её родственника, инквизитора гранадского трибунала».

У Маркеса в повести замес не менее густ. Точнее, это киноповесть — выписано всё зримо, предметно, кинематографично. По его собственным словам, он экспериментировал здесь с драматургией. И, естественно, экранизация была неминуема — но лишь поколение спустя. В июне 2010 года картина «Любовь и другие демоны» была показана на Московском международном кинофестивале. Мне удалось посмотреть и поаплодировать ей вместе со всем залом. На следующий день я прочитал в газете хвалебную рецензию, в которой говорилось, что «показанная в конкурсной программе „Перспективы“ обаятельная картина из Коста-Рики „Любовь и другие демоны“ режиссёра Хильды Идальго стала первой, которую критики наградили единодушными аплодисментами».

А вот как откликнулась некогда главная газета страны «Правда»: «Поиск новых точек на кинематографической карте мира и новых имён — одна из замечательных черт формирующегося лица ММКФ. На нынешнем фестивале жирным кружком обведена Коста-Рика, о фильмах которой никто доселе ничего не слышал. И вот уроженка этой страны Хильда Идальго сняла (с участием Колумбии) фильм по повести Габриеля Гарсиа Маркеса „Любовь и другие демоны“. Проза Маркеса фантасмагорична и потому трудно поддаётся экранизации. Но эта вещь, пожалуй, исключение. Хильда Идальго, увлечённая трагической историей любви между знатной девушкой, приговорённой инквизицией к заточению как одержимая дьяволом, и приставленным к ней для спасения её души монахом, ещё студенткой мечтала поставить по этой повести фильм. Однажды во время встречи с писателем она поделилась своей мечтой с Маркесом, не очень-то надеясь на его согласие. А тот неожиданно благословил дебютантку на воплощение этого замысла. И в итоге фильм — очень красивый, с завораживающей экзотикой, гимном любви и резко антиклерикальной направленностью».

Что касается «резко антиклерикальной направленности», то узнаётся газета «Правда», как-никак бывший «орган ЦК КПСС». Думается, прежде всего картина о любви. А ещё о юности. Страсти. Свободе. Смерти.

В ней всё красиво (великолепная операторская и режиссёрская работа!) — и море, и закаты-рассветы, и летающие вокруг героини бабочки, и крылья стрекоз, и тропические растения с цветами, и костюмы на потрясающе красивых женщинах и мужчинах… Действие происходит в любимой Маркесом Картахене (а где же ещё?). Но не в сегодняшнем городе с супермаркетами, клубами, барами, паркингами, а в средневековом колониальном городе, где католическая церковь с большим трудом удерживает или пытается удержать власть над сердцами и душами. Местные жители поклоняются своим богам, чернокожие рабы — своим, испанская аристократия, находясь в стороне, вдали, ставит себя выше всякой там Церкви. «Представляете, какой силы должна быть вера в этих краях?» — вопрошает местный епископ и закручивает тиски инквизиции всё сильнее, всё беспощаднее. Жертвой мракобесия становится чистое невинное дитя — золотоволосая красавица Сиерва Мария, тринадцатилетняя дочка аристократа, живая, воспитанная чернокожими слугами на дивных волшебных сказках, легендах и мифах. Однажды её кусает бешеная собака, у девочки развивается водобоязнь. Не столько заботясь о ребёнке, сколько желая унизить её отца — аристократа, пренебрегавшего «Божьей милостью», епископ заточает девочку в монастырь. Бешенство, по мнению инквизиции, несомненный признак одержимости дьяволом. Изгонять демонов из юного тела поручается отцу Каэтано, тридцатишестилетнему красивому образованному мужчине, чья пылкая и искренняя вера вступает в противоречие с церковными догмами. Между прелестной юной пленницей и монахом возникает страсть, которая приводит к трагической развязке: девушку убивают инквизиторы, Каэтано, лишённый сана священник, тоже обречён.

Простой и предсказуемый сюжет, который, однако, от начала до конца держит в напряжении и волнении. «Особенно, — писала критика, — если перед этим неделю томить зрителя бессмысленными и беспощадными конкурсными экспериментами над формой, содержанием и нервной системой. Всё-таки красивые актёры, пейзажи и талантливая литературная основа совсем не лишнее в фильме. „Любовь и другие демоны“ — полнометражный дебют прекрасной женщины Хильды Идальго (которая училась у Маркеса на Кубе). По её словам, это один из первых фильмов зарождающейся национальной кинематографии Коста-Рики. Наверное, оттого, что коста-риканским режиссёрам ещё не надоело снимать кино, в отличие от их более продвинутых коллег, от этого дебюта можно получить редкое удовольствие».

— Съёмки картины проходили немного в Боготе, но в основном в Картахене и других маленьких колумбийских городках, о которых писал знаменитый Гарсиа Маркес в своей книге, — сказала Хильда Идальго (с ней и с исполнительницей главной роли — Сиервы Марии мне удалось пообщаться после показа; сногсшибательно красивые женщины). — Он интересен как колумбийцам, так и в Коста-Рике. Идея фильма возникла, когда я ещё училась в школе. И я её осуществила. Точнее, сам роман Габриеля Гарсиа Маркеса выбрал меня. После прочтения я поняла, что эта книга невероятно удобна для экранизации. Всю картинку я представила сразу. Этот роман совпадает с моим мироощущением…

Фильм по-антониониевски немногословен, ориентирован на визуальное восприятие — игра света и тени, густые краски, крупные планы крошечных зверюшек, птиц, насекомых, снятых будто под микроскопом, подчёркнутый натурализм и телесность, осязаемость экранной плоти, тончайший минимализм в кадре.