— Н-да, это вопрос, — согласилась Катрина Братт.

— Погоди! В какое время года он все это покупал?

— Сейчас… В счете стоит — шестого июля.

— Если хочешь спрятать домик, он должен стоять в стороне от проезжих дорог. В укромном месте. Ты говоришь, стальная проволока?

— Да. И догадываюсь почему. Когда бергенцы в шестидесятых годах строили домики на самых продуваемых ветрами склонах Устаусета, они часто использовали стальную проволоку, чтобы закрепить строения.

— Значит, дача Лейке должна находиться в продуваемом ветрами пустынном месте, и именно туда ему надо было привезти стройматериалы на тридцать тысяч крон. Но как это сделать, если на дворе лето, нет снега, и, значит, снегоход использовать нельзя?

— Лошадь? Джип?

— Через реки, болота, наверх в горы? Думай дальше!

— Понятия не имею.

— А я имею. Видел на фотографии. Созвонимся.

— Погоди.

— Что?

— Ты просил меня проверить, чем занимался Утму в последние дни своей жизни. В виртуальном мире он наследил не так много, это точно, но, во всяком случае, он несколько раз звонил по телефону. И одним из последних был звонок Аслаку Кронгли. Похоже, ему ответил автоответчик. А самый последний звонок с его телефона был сделан в SAS. Я проверила потом в их платежных системах. Он заказал билет на самолет до Копенгагена.

— М-м-м… На человека, который любит путешествовать, он не похож.

— Это точно. Паспорт, правда, имел, но он не значится ни в одной системе продажи билетов за последние двадцать пять лет.

— То есть человек практически никуда не отходил от своего дома. И вдруг ему понадобилось в Копенгаген. Кстати, когда он должен был лететь?

— Вчера.

— О'кей. Спасибо.

Харри положил трубку, схватил пальто и направился к двери. И оглянулся — на роскошную даму, которая была его сестрой. Надо бы спросить, как она там справляется одна, без него. Но он успел одуматься и не задал этот идиотский вопрос. Когда это она без него не справлялась?

— Пока, — сказал он.

Йенс Рат стоял на ресепшене делового центра. Спина под пиджаком и рубашкой взмокла от пота. Поскольку ему в офис только что позвонили и сказали: к нему пришли из полиции. Несколько лет тому назад у него были проблемы с отделом по расследованию экономических преступлений, но то дело уже закрыто. Тем не менее при одном только виде полицейской машины Йенса Рата бросало в пот. А уж сейчас потовые железы работали вовсю. Невысокий Рат смотрел на полицейского, который поднимался ему навстречу по лестнице. Все поднимался и поднимался. Пока не стал на четверть метра выше Йенса и не обменялся с ним твердым, коротким рукопожатием.

— Харри Холе, убойный… КРИПОС. Я по поводу Тони Лейке.

— Есть новости?

— Может быть, присядем, Рат?

Они уселись на стулья в стиле Корбюзье, и Рат незаметно сделал знак Венке за стойкой: кофе подавать не надо, потому что кофе подают, когда приходят инвесторы.

— Я хочу, чтобы вы поехали с нами и показали, где его дача, — сказал полицейский.

— Дача?

— Я вижу, вы отменили кофепитие, Рат, это ничего, потому что у меня так же мало времени, как и у вас. Я знаю, что ваше дело в отделе по расследованию экономических преступлений закрыто, но мне достаточно одного звонка, чтобы его возобновили. Не уверен, что они и на этот раз что-нибудь найдут, но обещаю, что от вас потребуют представить документацию…

Рат закрыл глаза.

— О господи…

— …которая отнимет у вас куда больше времени, чем понадобилось для того, чтобы построить дачу вашему коллеге, товарищу и другу по жизни Тони Лейке. Что скажете?

Единственный талант Йенса Рата состоял в умении быстрее и точнее других просчитать, что наиболее для него выгодно. И поэтому ему понадобилось не более секунды, чтобы решить поставленную задачу.

— Ладно.

— Мы отправимся туда завтра в девять утра.

— Как…

— Так же, как вы завозили туда материалы. На вертолете. — Полицейский встал.

— Только один вопрос. Тони всегда тщательно следил за тем, чтобы ни одна живая душа не узнала про эту дачу, думаю, что даже Лене, с которой он помолвлен, про нее не знала. Так как же вы?..

— Счет-фактура на стройматериалы в Йейлу плюс фотография, на которой вы трое сидите в рабочей одежде на штабеле досок перед вертолетом.

Йенс Рат коротко кивнул:

— Ясно. Та фотка, значит.

— Кстати, кто фотографировал?

— Пилот. Перед вылетом из Йейлу. И это была идея Андерса — разослать ее вместе с сообщением для прессы, что мы открываем деловой центр. Он считал, так гораздо круче, если мы в рабочем одежде, а не в костюмах и при галстуках. И Тони согласился, потому что все выглядело так, будто бы вертолет — наш. Во всяком случае, финансовая пресса то и дело использует эту фотографию.

— Почему вы с Андерсом ничего не сказали про дачу, когда Тони объявили пропавшим без вести?

Йенс Рат пожал плечами:

— Не поймите меня неправильно, мы так же, как и вы, очень хотим, чтобы Тони поскорее нашелся. У нас проект в Конго, который накроется медным тазом, если он вскоре не объявится с десятью свеженькими миллионами. Обычно Тони исчезает, только когда сам этого хочет. Он не пропадет, помните, он же служил наемником. Даю голову на отсечение, что в этот самый момент Тони где-нибудь сидит, выпивает, обнимает какую-нибудь экзотическую хищную красотку и ухмыляется, потому что уже нашел решение наших проблем.

— М-м-м… — усмехнулся Харри. — Не эта ли экзотическая хищница откусила ему средний палец? Завтра в девять в Форнебю.

Йенс Рат стоял и смотрел вслед полицейскому, истекая потом — еще чуть-чуть и весь вытечет на пол.

Когда Харри вернулся в Государственную больницу, Сестрёныш все еще сидела там, читала журнал и ела яблоко. Он бросил взгляд на стаю грифов. Цветов стало еще больше.

— У тебя усталый вид, Харри, — сказала она. — Тебе бы надо домой.

Харри хмыкнул:

— Да это тебе пора идти. Ты и так здесь долго одна просидела.

— Я была не одна, — хитро улыбнулась она в ответ. — Угадай, кто приходил?

Харри вздохнул:

— Прости, Сестрёныш, на сегодня с меня хватит догадок.

— Эйстейн!

— Эйстейн Эйкеланн?

— Да! Он принес молочный шоколад. Не папе, а мне. Извини, но ничего не осталось. — Она так смеялась, что глаза просто исчезли в складках щек.

Когда она встала и пошла пройтись, Харри посмотрел на телефон. Два непринятых звонка от Кайи. Он придвинул стул к стене и прислонился к ней головой.