— То есть вы хотите сказать, что мы в случае непонятного развития ситуации должны будем убить нашего друга?! Вы в своем уме, профессор?

Новистра отлично знал, что земляне друзья, знал, что не раз рисковали, выручая друг друга из беды. И осознавал, как они воспримут такие слова. Потому и говорил как можно более мягко, деликатно. Но когда Марк повысил голос, Новистра не выдержал.

— Я в своем уме! И привык отвечать за свои слова! А если вы лучше знаете, что может произойти, тогда прошу занять место врача! С радостью уступлю! Я не призываю вас убивать его! А только напоминаю об осторожности.

— Извините, доктор, — сказал Сергей, кладя руку на плечо Марка, который уже и сам жалел о внезапной вспышке. — Он сорвался. Поймите, в каком мы положении. Мы и сами заражены этой дрянью. И должны знать, что нас ждет.

Новистра остыл быстро. Кивнул Сергею и взглянул на Марка. На его лице — ярость, боль, сострадание, смущение… Странный букет для такого человека.

— Мы можем рассчитывать, что он придет в себя в обозримом будущем?

— Хотел бы и я рассчитывать. Не знаю. Надежда есть, вот признаков улучшения пока нет. Процесс идет. Температура тела прежняя, параметры имеют незначительные колебания. Мозг работает с нагрузкой, раз в пять превышающей все мыслимые нормы. Не знаю…

Он повернул голову к экрану монитора, на котором была видна камера и лежащий в ней Артур. Большое тело, до пояса накрытое легкой простыней зеленого цвета, датчики на руках, корпусе и голове. Полная неподвижность и покой.

Кто проснется в назначенное время? Человек или неведомое существо? Что оно будет делать? Как отнесется к ним? Парни допускали, что Новистра прав, но представить себе ситуацию, когда они станут стрелять в Артура, не могли. Нонсенс!

Шел десятый день странной комы…

… Бесцветная неопределенной формы субстанция, мельтешение блесток вокруг и что-то большое, плотное поблизости. Все это в постоянном движении, по одной и той же траектории, в одном ритме. Вокруг все пульсирует, дышит.

Где-то в стороне скользят мириады узоров разных цветов и оттенков. А еще дальше сплошная светло-зеленая полоса с тающими краями.

Что-то там, внутри, осознает, что это — три степени удаленности, скорости и времени. Чем ближе картинка — тем она ярче, детальнее видна. Чем дальше — тем хуже различима. То, что в самой дали, — сплошная, слившаяся воедино стена тех же субстанций. Эта картина здесь постоянна и только изредка сменяется другой. Некий поток непрерывно падает с высоты и попадает в огромную воронку. И сколько бы поток ни падал, воронка все вбирает в себя, будто бездонная.

Никаких иных ощущений, эмоций, чувств, никакой внешней реакции и возбуждения. Все в сторону, все побоку. Здесь нет ничего, здесь только стремительный полет и поток. Остальное настолько мелочно, примитивно, что память вымывает прежнее содержимое без остатка…

… Это лишнее, это забыто, это не нужно, это в прошлом… Освободить пространство под поток. Дать место субстанции. Вычеркнуть былое и заполнить новым…

Все позади и не требует возвращения, все впереди и нуждается в пристальном изучении, вникании…

Освоитъ поток, остальное — прочь. Оставить, стереть…

… Милена!

… Я открыл глаза сразу, без раскачки и обычного прищуривания. Неяркий свет настенных плафонов практически не мешал. Взгляд обежал вокруг и остановился на большом зеленом покрывале, которым я был накрыт. Мысли, первые за долгое время, сначала робко, а потом активнее побежали в голове.

«Это я здесь… В этом теле. Это мои руки, ноги. Я вновь в этом теле. Пока еще в нем… Здесь. В какой-то палате. Что здесь вообще забыл?..»

Сознание проступало медленно, постепенно, как выплывающий из тумана корабль. Приходило осознание себя, своего состояния. И одновременно исчезало ощущение того странного, необъятного и уже нереального, что окружало меня до этого. Спадала пелена иного состояния. И я возвращался в этот мир…

— Милена, — вслух повторил я странное незнакомое слово, что и вытащило меня наружу. — Ми-ле-на!

Память, прежде работавшая как часы, с некоторым скрипом зашевелилась и выдала мне образ человека, чье имя я произнес. Образ молодой красивой девушки. Моей любимой.

Вспомнив ее, я одним движением перевел себя в горизонтальное положение и только сейчас разглядел, где нахожусь. Это был медицинский бокс в центре Новистры. У стен — аппаратура, рядом — экран компьютера. На нем несколько графиков, фиксирующих мое состояние.

А на самом мне десятка два датчиков. Маленьких, почти незаметных, не крупнее горошины. Руки, ноги, корпус, голова усеяны ими.

«Что-то произошло…» — решил я, вновь напрягая память в тщетной попытке восстановить хронологию событий.

Мозги опять заработали и показали картинку — бассейн, холодное мартини, спорящие парни, и… страх в их глазах…

«Видимо, меня опять накрыло. Только несколькими минутами на этот раз не обошлось. Где сейчас все? И где Милена? Я на Годиане, она на Земле… Что с ней? Что вообще произошло за это время? И кстати, сколько времени прошло с момента отключки?..»

Когда количество вопросов перевалило за десяток, я откинул покрывало, потом увидел, что полностью без одежды, и запахнул зеленую ткань на талии, как в бане.

«Что у них за привычка, оставляют в чем мать родила и какую-то тряпку бросают?!»

… Дежурный оператор-медик, практикант из группы Новистры, сидевший за пультом управления в соседнем с боксом кабинете, отметил странность показаний датчиков и активность пациента с небольшим опозданием. Когда тот уже открыл глаза и смотрел по сторонам с мрачным видом.

Практикант, знавший, кто там лежит и что это за человек, вернее, нечеловек, зашарил руками по пульту, нашел нужную клавишу и послал сигнал вызова Новистре. Потом кое-что вспомнил и, не прибегая к помощи инкома, рванул в коридор, хлопнув входной дверью. Глаза его вылезли из орбит на максимально доступное расстояние…

* * *

Я несколько секунд постоял на месте, заново разглядывая руки и ноги, покрутил кистями, повращал головой. Необычная легкость в теле и вместе с тем какая-то тяжесть внутри. Странное ощущение. Да и мозг работает как-то странно. Толком не пойму, в чем это выражено, но явно не то.

Покончив с осмотром, пошел к двери, но едва миновал половину пути, как та распахнулась, и в бокс, задевая макушкой косяк, влетел Толик. На миг замер, пожирая меня вконец офигевшим взглядом, потом подлетел вплотную, подхватил мои почти сто кэгэ и рванул вверх.

— Артур, чтоб тебя!.. Ожил!!

Я даже не успел сообразить, что ответить, ибо «ожил» выбило меня из колеи. В следующее мгновение в бокс заскочили Марк и Серега, а за ними и Антон. Последний не успел притормозить на повороте и врезался в дверь, отчего та едва не слетела с петель.