бы неправильно сказать, что он ничего не выиграл от Эсплешенского перемирия. Огромная армия, которую Пьер де Ла Палю и Бертран де Л'Иль собрали на юго-западе и которая была готова захватить то, что осталось от английских владений в долине Гаронны, была остановлена и распущена. Шотландцы отменили свои планы нападения на Стерлинг, который они, вероятно, захватили бы. Но взоры Эдуарда III были прикованы к северной границе Францию, и его неудача там была полной. Все, что он получил, — это свободу изящно уйти. На следующее утро, 25 сентября 1340 года, перемирие было официально скреплено, и герольды в обоих лагерях провозгласили прекращение военных действий[597]. Брабантцы сразу же ушли. Княжеские армии тоже исчезли. Англичане и фламандцы два дня собирали свои вещи, а затем отправились на север.

Эдуард III был сильно разгневан. Он считал, что находился на пороге великой победы, когда земля ушла у него из-под ног. Он не винил своих союзников, как это делали многие его последователи и большинство хронистов. Он был слишком смущен своими собственными нарушенными обещаниями, чтобы делать это. Он винил своих министров в Англии, праздных, некомпетентных, вероломных или нелояльных, которые не прислали ему денег в трудную минуту. "Воистину, — писал он им в октябре, — если бы в нужный момент у нас был хоть грош, мы могли бы осуществить наше великое предприятие и добиться славы выше всех других государей"[598]. Это было нереально и абсурдно. Эдуард III был настолько обязан своим союзникам, что никакие деньги, которые могли бы предоставить его министры, не заставили бы их продолжать войну, из которой они хотели только безопасно и с честью выйти. Гарнизон Турне, конечно, находился в тяжелом положении, но его положение не было таким безнадежным, как это представлялось в преувеличенных рассказах захваченного англичанами гонца. Моральный дух в городе был высок, и некоторые проблемы с распределением продовольствия решались. Возможно, они могли продержаться еще несколько недель. А если бы все же город пал? Турне, по крайней мере временно, отошел бы к Фландрии, и Эдуарду III пришлось бы отступать на север или направить не проявлявших энтузиазма союзников против мощной французской армии. Скорее всего, он потерпел бы поражение. Однако этот вопрос так и не был решен, поскольку Филипп VI находился на безопасной позиции и не собирался рисковать в битве тем, что он, несомненно, мог бы получить и без нее. Это была бесславная и непопулярная политика и упущенная возможность покончить с притязаниями Эдуарда III. Но она достигла главной цели: английская коалиция распалась, и английский король ушел.

* * *

Эдуард III прибыл в Гент 28 сентября 1340 года якобы как король Франции, а на самом деле как заложник за свои огромные долги. Он участвовал в состязаниях и пировал с князьями коалиции и графом Фландрии, обменивался с ними великолепными подарками, в то время как со всех концов Нидерландов и немецкого Рейнланда собрались его кредиторы, чтобы предъявить свои требования. Королевский Совет в Англии с растущим отчаянием и страхом пытался удовлетворить их. В Вестминстере 2 октября 1340 года в ответ на императивную повестку перед Советом предстал целый сонм шерифов, мэров, бальи и сборщиков, чтобы объяснить, почему не была собрана шерсть. Они смогли предложить лишь "легкомысленные отговорки", например, что вся шерсть была тайно вывезена из графства до прибытия уполномоченных по сбору. Эти мрачные новости были быстро доставлены Эдуарду III во Фландрию. Он был не в состоянии оплачивать свои повседневные расходы в Генте, не говоря уже о долгах, накопившихся за время его походов. По прибытии туда он смог занять 100 фунтов стерлингов, чтобы оплатить питание своих лучников. После этого никто из торговцев уже не давал ему никаких кредитов. Он не мог даже купить корм для своих лошадей и вынужден был отправить большую их часть домой, чтобы они кормились в Англии. Очевидное бедственное положение короля, должно быть, затрудняло блеф пред его кредиторами. Они были очень настойчивы. Банковские синдикаты Мехелена и Лувена держали трех английских графов в качестве заложников. Барди и Перуцци обязались выплатить эти долги не позднее 12 ноября 1340 года в обмен на уступку шерсти. Но когда шерсть не прибыла, итальянцы объявили дефолт. Большая английская корона оказалась в руках наемников архиепископа Трирского, который грозился ее разрезать на части. Этой участи удалось избежать благодаря другому синдикату банкиров, который взял на себя залог. Но и они предполагали разрезать корону, если им не заплатят в течение года. Неоплаченные союзники Эдуарда III были рассержены и в некоторых случаях грубы. Сеньор Фалькенбурга написал "самое кислое" письмо (по выражению Эдуарда III). Беспомощность и разочарование подпитывали гнев этого немецкого князя. Другие были в гораздо более лучшем положении. В августе 1339 года Эдуард III пообещал некоторым из них, в том числе герцогу Брабанта, что ни он, ни знатные люди его двора не покинут Нидерланды до тех пор, пока их долги не будут полностью погашены. В конце октября 1340 года английский король предстал перед своими княжескими кредиторами на совещании по этому болезненному вопросу. Он предложил им в качестве частичной оплаты 12.000 мешков шерсти в два приема, что по хорошим рыночным ценам равнялось примерно 100.000 фунтов стерлингов. Но князья настаивали на выплате наличных[599].

Из Англии не пришло никаких денег, а только новости о бюрократической инертности и зарождающемся восстании подданных. Примерно в это время Эдуард III принял неизвестного чиновника из Англии, который привез с собой самый неутешительный отчет об обстановке в стране. Совет, по его словам, не только не подавлял оппозицию против взимания налога на шерсть, но и потворствовал оппозиции и способствовал агитации, обвиняя Эдуарда III в тяготах обрушившихся на нацию. Согласно этому источнику, советники умышленно игнорировали указания Эдуарда III и брали руководство политикой в свои руки. Это была чистая клевета. Но она оказала сильное воздействие на английского короля и небольшую группу чиновников и военачальников, которые были рядом с ним. Разочарование переросло в страх и гнев. "Я верю, — писал король Папе Римскому, — что архиепископ хотел, чтобы меня предали и убили из-за нехватки денег". Некоторые из придворных Эдуарда III открыто помышляли о казни архиепископа Стратфорда за измену.

В течение первых двух недель ноября 1340 года Эдуарду III чрезвычайными усилиями удалось занять около 9.000 фунтов стерлингов. Он получил 2.100 фунтов от Генри Ланкастера, который заложил свои драгоценности, и 44.000 флоринов (6.600 фунтов) до апреля следующего года от ростовщика, который получил личные гарантии от графа Нортгемптона, герцога Гельдерна и банков Барди и Перуцци и взял в заложники четырех рыцарей и партнера каждого банка. Считалось, что этого