Угрию; так как прямой путь Днепром в Черное море был небезопасен от татар. Митрополит действительно примирил Даниила с Белой. Последний выдал дочь свою Констанцию за Льва; а первый возвратил угорских бояр и воинов, плененных в битве под Ярославлем. С этого времени тесный их союз продолжался почти до самой смерти Даниила. Мало того, такой союз повел за собой деятельное участие галицкого князя в событиях Средней Европы и едва не вовлек Галицию в систему государств западнославянских.

Поводом к этому участию послужил вопрос об австрийском наследстве, то есть вопрос о том, кому должны были достаться герцогства Австрия и Штирия, когда там прекратилась мужская линия дома Бабенбергеров (1245).

В числе соискателей сего наследства был угорский король Бела IV. Но император германский (Фридрих II) занял Вену своим наместником и вообще принял в свое распоряжение герцогство Австрийское, как лен империи. Бела прислал к Даниилу просить помощи против императора, и тот действительно привел свое войско. Свидание произошло в городе Пожоге (Пресбург), где находились тогда король и послы императорские. Вместе с этими послами Бела вышел навстречу Даниилу. Немцы с любопытством и удивлением смотрели на русские полки, которые шли бодро, блистая своими доспехами и оружием; кони их были покрыты затейливой ременной сбруей. Сам Даниил ехал подле короля, на великолепном коне, одетый по обычаю русских князей: на нем был кожух из дорогой греческой ткани (оловира), обшитый по краям и на груди золотой тесьмой; седло, колчан со стрелами и сабля были искусной работы, изукрашенные чистым золотом; сапоги из зеленого сафьяна, также с золотым шитьем. Король так был доволен, что сказал Даниилу: «И от тысячи серебра отказался бы за то только, что ты пришел ко мне по русскому обычаю». По-видимому, дело не дошло до битвы, и Даниил на этот раз мирно воротился домой. Вопрос об австрийском наследстве оставался нерешенным до смерти императора Фридриха II Гогенштауфена. Его решили сами земские чины Австрии, которые всем соискателям предпочли маркграфа Моравии Пшемысла Оттокара, сына короля чешского Венцеля (в 1251 г.). Чтобы укрепить за собой это избрание наследственным правом, молодой Оттокар женился на сестре покойного герцога Маргарите, пожилой вдове, и принял во владение Австро-Штирийское герцогство. Но между тем угорский король объявил прямою наследницею племянницу покойного герцога Гертруду и устроил так, что она отказалась от своих прав в его пользу. Отсюда возникла борьба между Белой и Оттокаром, в которой Даниил Галицкий продолжал помогать своему свату и союзнику, королю Угорскому.

Чтобы решительнее противопоставить чешскому королю галицкого князя, Бела предложил Даниилу женить его второго сына Романа на Гертруде, уже двукратно овдовевшей, и вместе с ней получить право на Австрийское герцогство. Даниил, и без того наклонный к западным связям, позволил увлечь себя этим, казалось, выгодным для него предложением. Следствием такого брака был поход Даниила на чехов вместе с другим союзником Белы и зятем его Болеславом Стыдливым Краковским в 1253 году. Союзники вступили в Моравию и дошли до Опавы (Троппау); но под этим городом потерпели неудачу и ушли назад, успев только варварски разорить страну на своем пути. Волынский летописец слагает вину отступления от Опавы то на ляхов, показавших слишком мало мужества, то на глазную болезнь Даниила, которой тот все время страдал, так что плохо видел. Он простодушно восхваляет своего князя за то, что тот ради славы и своего союзника воевал землю чешскую; чего не делал никто из его предков, ни Святослав Храбрый, ни Владимир Святой. (Книжник забыл походы Владимира Мономаха и Олега Святославича с Болеславом Смелым на чехов в 1076 г.) Конечно, ни сам русский князь, ни его летописец не сознавали всей несправедливости этой братоубийственной помощи уграм против чехов. Но известно, что большинство славянских государей в то время не отличалось дальновидной политикой, и их союзы с иноземцами против своих же соплеменников были частым явлением. Со своей стороны, Бела, желавший приобрести Австрию для себя лично, весьма мало заботился об исполнении своих обещаний Даниилу, и, когда Роман Даниилович был осажден Оттокаром в городе Нейбурге (близ Вены), угорский король оставил его без всякой помощи, так что Роман принужден был тайком выбраться из города и уехать в Галицию[46].

Родство и тесное сближение с западными соседями, то есть угорскими и польскими государями, частое их посещение с самого детства, большую часть которого Даниил провел при их дворах, — все это не могло остаться без влияния на его отношения к католической пропаганде, никогда не покидавшей своей заветной цели: церковного подчинения Руси папскому престолу. Между тем со времени понесенного унижения в Орде и наложения тяжких даней симпатии Даниила к Западу, естественно, должны были усилиться. Только отсюда стал он ожидать помощи своему намерению свергнуть постыдное иго. Особенно с той поры, когда попытка его зятя Андрея Всеволодовича Суздальского была подавлена, и Восточная Русь еще глубже впала в татарское рабство, Даниил сделался еще более доступен мысли о церковном подчинении папе, который по отношениям и понятиям того времени только один мог подвигнуть европейских государей и рыцарство на новые крестовые походы против восточных варваров. Первая попытка папы Иннокентия IV завязать с галицко-волынскими князьями переговоры о соединении церквей была сделана тем самым монахом Плано Карпини, который был послан папой к монгольскому хану. Мы видели, что Василько Романович пока уклонился от этих переговоров, ссылаясь на отсутствие своего брата Даниила. Последний по возвращении своем из Орды не замедлил отозваться на папскую грамоту и отправил послом в Рим одного из русских игуменов для переговоров о борьбе с татарами и единении церквей. Обрадованный тем Иннокентий IV отвечал целым рядом лестных для русского князя посланий, в которых именовал его королем, обещал ему, его брату и сыну покровительство апостола Петра, а вместе с тем спешил принять меры, чтобы ускорить подчинение себе галицко-волынской церкви. Так, он назначил двух миссионеров, доминиканского монаха Алексия с товарищем, для постоянного пребывания при дворе Даниила; архиепископу Пруссии и Эстонии поручил быть своим легатом в России; а Даниила просил пользоваться его советами. Чтобы облегчить воссоединение Русской церкви с Римской, он дал разрешение русским епископам и пресвитерам совершать службу на заквашенных просфорах; кроме того, по просьбе Даниила запретил немецким крестоносцам и латинским духовным лицам приобретать имения в областях русского князя без его дозволения и признал законным новое супружество его брата Василька Волынского со своею родственницею (какой-то княжной Дубровской). Таким образом, когда в 1247 году Плано Карпини, возвращаясь из Великой Орды, вновь проезжал через владения Даниила, сношения последнего с папой уже имели весьма деятельный, дружеский характер. Даниил