того времени, когда пришло известие, что татары вышли из Русской земли и направились в Венгрию. Тогда Даниил и брат его Василько воротились в свои земли, где ожидало их печальное зрелище разорения и другие перемены. Своевольные бояре, пользуясь отсутствием князей, снова забрали силу и засели в некоторых городах, уцелевших от татар. Так, воевода, державший пограничный с ляхами Дрогичин Надбужский, не впустил князей в город; имея при себе малую дружину, Романовичи принуждены были пока оставить мятежника в покое и подниматься далее по Западному Бугу. Другой значительный город на этой реке, Берестье, до того был завален трупами жителей, избитых татарами, что от страшного смрада нельзя было в него войти. То же самое оказалось и в стольном Владимире-Волынском. Трупами особенно были наполнены каменные храмы, так как в них обыкновенно собирались женщины, дети и старики, в то время как способные носить оружие гибли в последней битве на городских валах. Первой заботой воротившихся князей было очищать города от мертвых и созывать остатки живых, уцелевшие по окрестным лесам и пещерам, возобновлять храмы и городские стены. На Волыни, благодаря преданности населения своему княжескому дому, довольно скоро водворялся общественный порядок и жизнь принимала свое обычное течение. Но в земле собственно Галицкой предстояла новая борьба с боярской крамолой. Бояре Галицкие, хотя продолжали величать Даниила своим князем и действовали от его имени, но успели самовольно поделить между собой земское управление, присвоить многие княжеские имущества и доходы и окружить себя вооруженной силой. Даниил не поехал в стольный Галич, стены и укрепления которого были разрушены татарами, а стал жить в своем любимом, хорошо укрепленном Холме и отсюда постепенно возобновлять порядок в Галицкой земле.

Еще до появления татар, когда Даниил княжил во Владимире-Волынском, однажды он забавлялся ловами на левой стороне Западного Буга и на берегу одного из его притоков увидал красивое возвышение, покрытое рощами и окруженное тучными зелеными лугами. Он спросил у жителей название этого возвышения и узнал, что оно называется просто Холм. Князю весьма понравилось место, и он заложил на нем городок, который быстро начал расти и украшаться. Кроме русских жителей князь поселил в нем многих выходцев немецких и польских. С особым тщанием он украсил главный храм, посвященный Иоанну Златоусту. По свидетельству летописи (Волынской), не вполне для нас ясному, его главные арки были утверждены на четырех человеческих головах, искусно изваянных художником. Три алтарных окна были украшены стеклами римскими (вероятно, расписанными), а своды покрыты лазурью и золотыми звездами (наподобие небесного свода); два алтарных столба высечены из цельного камня; помост церкви слит из меди и олова, бока и арки северных и южных дверей выложены белым галицким и зеленым холмским камнем с узорчатой резьбой какого-то «хитреца» (художника) Авдия; снаружи храм испещрен «прилепами» (то есть резными изображениями), раскрашенными и отчасти позолоченными; между прочим, над южными дверями изваян образ Спасителя, а над северными — Златоуста.

Некоторые иконы, украшенные дорогими камнями и бисером, были принесены князем из Киева и Овруча, каковы: Спаса, Богородицы, Михаила и Сретения. Первые две из них сестрой князя Феодорой (супругой Михаила Черниговского) взяты из киевского Феодорова монастыря; а Сретение была отцовская икона из Овруча. Колокола одни слиты на месте, а другие также привезены из Киева.

Посреди города Даниил возвел на каменном основании белую деревянную вежу, с вершины которой открывался далекий вид во все стороны. Эта вежа служила сторожевой башней и вместе украшением для города. Подле нее ископан чрезвычайной глубины студенец, или колодезь, долженствовавший снабжать водой жителей во время осады. Кроме того, в некотором расстоянии от города Даниил воздвиг каменный «столб», или четырехгранную башню, на верху которой стоял высеченный из камня двуглавый орел, изображавший знамя или герб его державы. Кроме этой башни до нашего времени сохранились остатки другой подобной, стоявшей также вне города. Надобно полагать, что они защищали подступы к городу и входили в систему внегородских валов и укреплений. Твердыни Холма были таковы, что во время Батыева нашествия он оказался в числе немногих городов, которые татары тщетно осаждали и не могли взять. Эта безопасность привлекла к нему еще более поселенцев. С особой охотой Даниил принимал сюда разных ремесленников, бежавших перед татарами, как то: седельников, лучников, кузнецов и прочих. С помощью их он еще более распространил и украсил Холм, который сделался столицей Червонной Руси на все остальное время Даниилова княжения.

Во главе галицких бояр находились тогда два человека, которые в качестве княжьих наместников начали самовольно распоряжаться целыми областями, именно: Доброслав Судьич, «попов внук» (может быть, один из сыновей или внуков Владимира Ярославича от попадьи), взял себе Понизье с городом Бакотой на Днестре; а дворский Григорий Васильевич забрал в свои руки горный край Перемышльский. Их самовластие, а также грабительства их сторонников и слуг скоро вызвали неудовольствие и волнение в народе.

Даниил послал к Доброславу своего стольника Якова Марковича с упреками.

«Я ваш князь, — велел он сказать, — а вы моих повелений не исполняете и губите землю. Тебе, Доброславе, я не велел принимать черниговских бояр, а приказал раздавать волости галицким, коломыйскую же соль отчислить на меня» (то есть доходы с соляных промыслов Коломыйского округа).

«Пусть будет так», — отвечал Доброслав.

Но во время их беседы вошли два галицких мужа, происходившие «от племени смердьяго», Лазарь Домажирич и Ивор Молибожич. Они поклонились хозяину до земли. Яков удивился и спросил, что за причина такого низкопоклонства.

«Я отдал им Коломыю», — сказал Доброслав.

«Как же ты мог отдать ее без княжего повеления? Ведь коломыйские доходы великие князья раздают своим оружникам. А эти люди и Вотнина [села] недостойны держать».

«Что мне отвечать на это?» — усмехнувшись, отозвался галицкий наместник.

Весьма опечалился Даниил, когда Яков донес ему о всем виденном и слышанном; но выжидал удобного случая вновь сломить боярскую гордыню. Вожди крамольников вскоре помогли ему собственными несогласиями. Доброслав, желая погубить Григория и одному всем распоряжаться, донес князю, что Григорий изменник. Князь позвал их обоих к себе. Они явились; но и тут не оставляли своей надменности. Так, Доброслав прибыл на коне в одной сорочке, то есть без верхнего платья; он ехал, высоко подняв голову, окруженный толпой галичан, шедших у его стремени. Оба боярина приносили жалобу друг на друга и говорили льстивые речи князю. Посоветовавшись с братом Васильком, Данило воспользовался случаем: он приказал схватить обоих и посадить под стражу. Затем послал в Бакоту своего печатника Кирилла с отрядом войска, чтобы занять этот город, «исписать» грабительства бояр и успокоить население.

Но