— Какого дьявола ты так вырядился?!

— Я гробовщик.

Вулф состроил гримасу.

— Что за отвратительное слово! Рассказывай.

Я сделал подробный доклад, но у Вулфа возникли вопросы. Ни один из них ни к чему ни привел, так как я уже изложил ему все факты, а мое впечатление от Джин Эстей и Поля Кюффнера ничем не могло ему помочь. Но тут пришел Фред, и Вулф, оставив меня в покое, велел им всем придвинуть стулья ближе к его столу.

Эта троица внешне не производила особого впечатления.

Сол Пензер с крупным носом, господствующим на узком лице, в коричневом костюме, нуждавшемся в утюжке, мог показаться постороннему глазу мелким служащим или даже подметальщиком улиц. Но в действительности Сол был искуснейшим оперативником, лучшим в городе, и его талант в наружной слежке, который Ниро Вулф восхвалял в разговоре с Питом Дроссосом, был лишь одной из граней его дарования. Любое сыскное агентство в городе согласилось бы платить ему тройное жалованье.

В грузном Фреде Даркине могли бы уместиться два Сола, но только не по способностям. Фред мог вполне вести наружную слежку, был исполнителен, настойчив, и на него можно было положиться в рядовом деле, но звезд с неба он не хватал.

Что касается Орри Кэтера, то, когда он возникал перед вами с доверчивым взглядом темно–карих глаз и самодовольной улыбкой изогнутых губ, у вас не возникало никакого сомнения, что больше всего его интересует одно — поняли ли вы, как он красив. Конечно, это сбивало с толку любого человека: создавалось впечатление, что в присутствии Орри нет никакой необходимости следить за каждым своим словом, и это было роковой ошибкой, так как Орри никогда не забывал о своем долге детектива.

Вулф откинулся назад, положив руки на подлокотники кресла, глубоко втянул в себя воздух и тут же шумно выдохнул.

— Джентльмены, — начал он, — я в трясине по самое горло. Обычно, когда я прибегаю к вашим услугам, бывает вполне достаточно определить каждому из вас задание, но на сей раз это невозможно. Вы должны быть проинформированы об этой ситуации во всей ее сложности. Однако сперва вопрос денег. Меньше чем через двенадцать часов после того, как клиентка выдала мне чек на десять тысяч долларов, ее убили… Я готов, по сугубо личным мотивам, истратить большую часть, а то и всю эту сумму на расследование, но не более того. Я не призываю вас скупиться на расходы, но должен предостеречь от расточительности. Так вот, суть дела такова…

Начав рассказ с того, как я привел Пита Дроссоса в столовую во время ужина во вторник, и закончив моим отчетом о беседе с Джин Эстей, он не упустил ничего. Все трое сидели, вникая в его слова каждый по–своему: Сол, внешне не проявляя интереса и словно расслабившись, Фред был весь напряжен и не спускал взора с Вулфа, будто слушал также и глазами, а Орри сидел, приложив к виску пальцы, словно позируя художнику. Что касается меня, я пытался поймать Вулфа на том, что он упустит какую–либо деталь и этим доставит мне удовольствие поправить его, однако этого не произошло. Я не мог бы более точно и подробно обрисовать создавшуюся ситуацию.

Вулф взглянул на часы.

— Двадцать минут восьмого. Ужин уже готов. Сегодня у нас жареная курица под белым соусом с маисовой кашей. За столом мы не будем говорить о деле, но прошу вас не забывать о нем.

Было около девяти, когда мы вернулись в кабинет. Вулф, устроившись в своем кресле, угрюмо посмотрел на меня, затем на них.

— Вы не кажетесь мне в состоянии боевой готовности, — недовольным тоном произнес он.

Я знал, как он ненавидел трудиться в течение часа после принятия пищи. Его грызло сейчас не то, что они не были в состоянии боевой готовности, а то, что он сам не хотел находиться в этом состоянии.

— Мы можем спуститься вниз и поиграть на бильярде, пока вы переварите ужин, — предложил я.

Он хмыкнул.

— Мой желудок может справиться со своей работой и без такого внимания с твоей стороны, — заявил он. — Итак, джентльмены, есть ли у вас вопросы?

— Может быть, позже, — пожал плечами Сол.

— Очень хорошо. Я продолжаю. Итак, как вы видите, положение почти безнадежное. Оно чрезвычайно запутано, а у нас нет никаких источников информации. Арчи может попытаться что–нибудь сделать, как он попытался сегодня с мисс Эстей, но у него нет никакой зацепки. Полиция не даст нам никаких сведений. Случалось, в прошлом у меня бывали возможности заполучить у них кое–какие сведения, но на этот раз мне нечем вынудить их к этому. Конечно, мы можем догадываться, какие действия они предпринимают. Они пытаются выяснить, была ли у какой–нибудь из знакомых миссис Фромм во вторник вечером или в среду расцарапана щека. Если они отыщут ее, вопрос будет решен: но они могут и не отыскать, так как царапина, которую мальчик видел вблизи, могла быть весьма незначительной и женщина могла сделать ее практически невидимой при первом же удобном случае. Полиция также разыскивает знакомую миссис Фромм, у которой в ушах были сережки в виде пауков, — если они разыщут эту женщину, то проблема также может быть решена.

Вулф поднял руку ладонью вперед, призывая к вниманию.

— Они также пытаются найти машину, убившую мальчика и Мэттью Бирча. Они обследуют каждый дюйм машины миссис Фромм. Проверяют все действия, связи, знакомства Бирча. Складывают воедино минуту за минутой все, что делала миссис Фромм и что говорила после того, как покинула вчера свой офис. Они допрашивают не только тех, кто был с миссис Фромм вчера вечером, но и всех, кого можно подозревать в знании какого–либо факта, имеющего хотя бы малейшее отношение к делу. Они проверяют, где находился любой заподозренный ими человек во вторник вечером или позже в этот же вечер, когда был убит Бирч, или в среду вечером, когда был убит мальчик, или вчера вечером, когда была убита миссис Фромм. Они допрашивают всех, у кого был повод бояться или ненавидеть миссис Фромм или кому была выгодна ее смерть. На это они могли бросить сто, даже тысячу сотрудников, многие из которых вполне компетентны в технике сыска.

Он поджал губы и покачал головой.

— Они могут не бояться неудач и потери времени. Пока мы сидим здесь, они, возможно, уже выследили свою жертву и готовы схватить ее. Но пока дойдет до этого, я предлагаю использовать все или часть денег миссис Фромм на дело, которое она, безусловно, одобрила бы. При преимуществах, которыми