Альтина сидела за столом в дальнем углу комнаты, освещенной лишь слабой настольной лампой. На ней был темно-красный халат, который она нашла в гардеробе и который свободно на ней болтался. Мокрая одежда, бывшая на ней и Хелден, теперь висела на батареях. Она писала что-то на листке почтовой бумаги и обернулась на звук шагов Якова.

— Я взяла у вас немного бумаги из стола, — извинилась она.

— Это не моя бумага и не мой стол, — ответил израильтянин. — Пишете письмо?

— Да. Сыну.

— Зачем? При небольшом везении мы отыщем его. Вы сможете переговорить.

Альтина откинулась на спинку стула, не отрывая глаз от Бен Гадиза:

— Думаю, нам обоим ясно, что у меня не много шансов увидеться с ним.

— Неужели?

— Разумеется. Мне нет смысла обманывать себя... а вам — меня. Фон Тибольту необходима встреча со мной. Когда она состоится, он не даст мне уйти. По крайней мере, живой он меня не отпустит. Зачем бы он стал это делать?

— Мы примем меры предосторожности, какие только сможем.

— Благодарю вас, у меня будет с собой пистолет. Я не намерена стоять перед ним и упрашивать, чтобы он промахнулся.

— Конечно, лучше было бы не стоять, а сидеть. Она понимающе улыбнулась.

— Мы ведь оба практики, не так ли? Умеющие выживать.

— Так проще, — пожал плечами Яков.

— Скажите... Этот список, который вам так позарез нужен, — «детей Солнца»... Он ведь, должно быть, громадный. Целые тома. Фамилии людей и их родных по всему свету.

— Это сводный список. Вряд ли мы его когда увидим. Да он нам и не нужен. Список же, который мы можем — должны — найти, чисто практического свойства. Он содержит имена тех руководителей, кому будут переданы средства для распределения в стратегически важных регионах. Такой список должен находиться у фон Тибольта под рукой.

— С его помощью вы сумеете выявить главарей «Вольфшанце»?

— Повсеместно.

— Почему вы так уверены, что список находится в «Д'Аккор»?

— Это единственное место, где он может быть. Фон Тибольт не доверяет никому. Он позволяет другим иметь дело лишь с частью целого, которым руководит единолично. Он ни за что не оставит список в сейфе, но и не станет носить его при себе. Он наверняка хранит его в своем гостиничном номере, напичканном ловушками, и расстанется с ним лишь в крайних обстоятельствах.

— Мы оба согласны, что к таким обстоятельствам отношусь я.

— Да. Он боится вас, как никого другого, поскольку никто другой не сможет убедить вашего сына отказаться от участия в женевском плане. Он нужен им. Так как для снятия денег необходимо соблюдение законности. Иного пути не существует.

— В этом — ирония судьбы. Для осуществления величайшего беззакония, какое только можно себе представить, используется авторитет закона.

— Это не новый прием, миссис Холкрофт.

— А мой сын? Вы убьете его?

— Я бы не хотел.

— Мне бы хотелось услышать что-нибудь более конкретное.

— Если он согласится поехать с нами, не будет никакой причины это делать. Если удастся убедить его, и он не сочтет все обманом — у меня будут все основания оставить его в живых. Провал финансовой аферы «Вольфшанце» не означает ее конца. «Дети Солнца» останутся. Они будут ослаблены, но не раскрыты. И не уничтожены. Нам потребуется как можно больше людей, способных поднять против них свой голос. У вашего сына будет в распоряжении важный рассказ о том, чему он был свидетелем. С ним вместе мы выйдем на нужных людей.

— Как вы убедите его, если я... не вернусь со свидания с фон Тибольтом?

Израильтянин заметил легкую улыбку на губах Альтины и правильно истолковал сделанную ею паузу. Его предположения угаданы: ей не суждено вернуться.

— Я и мой связной в Невшателе считаем, что в нашем распоряжении два дня: сегодняшний и завтрашний. События в «Гран банк» начнутся, без сомнения, в понедельник. Его будут держать в изоляции, вне досягаемости для посторонних. Моя задача — пробить эту изоляцию и вызволить его.

— Если это удастся, что вы ему скажете?

— Правду. Объясню все, что мы выяснили в Хар-Шхаалаф. Хелден может оказать в этом большую помощь — если только, будем откровенны, она останется в живых. И кроме того, список. Если я найду список, то покажу его Ноэлю.

— Покажите ему это письмо, — прервала его Альтина, снова оборачиваясь к листку бумаги на письменном столе.

— Это тоже пригодится, — согласился израильтянин.

* * *

— Эрих!

Кесслер встрепенулся, как от удара хлыстом, и напрягся всем своим мощным телом. Он хотел было положить трубку, но Холкрофт остановил его:

— Не нужно! С кем вы говорите? — Ноэль выхватил у него трубку и произнес в нее: — Кто говорит? Молчание.

— Кто это?

— Прошу вас, успокойтесь, — обратился к нему Кесслер, успев взять себя в руки. — Мы стараемся оградить вас от опасности. Вам нельзя показываться на улицах — вы это прекрасно знаете. Они убьют вас. Ведь вы — ключевая фигура в женевском договоре.

— Речь шла не обо мне!

— Мы стараемся разыскать вашу мать! Вы сказали, что она отправилась из Лиссабона с фальшивым паспортом. Мы сразу этого не поняли. Иоганн знает людей, которые поставляют такие документы. Мы как раз это обсуждали...

Холкрофт вновь поднес ко рту трубку:

— Фон Тибольт? Это вы?

— Да, Ноэль, — спокойно ответил тот. — Эрих прав. У меня здесь друзья, и они пытаются помочь нам. Вашей матери может грозить опасность. Но сами вы не должны принимать участия в поисках. Вам нужно оставаться вне поля их зрения.

— "Не должен"... «Нужно»? — резко произнес Холкрофт в трубку, не сводя при этом глаз с Кесслера. — Уясните себе одну вещь, вы оба. Я сам буду решать, что мне делать и чего — нет. Понятно?

Ученый кивнул. Фон Тибольт на том конце не промолвил ни слова.

— Я спросил, понятноли вам! — повысил голос Ноэль.

— Да, конечно, — сказал наконец Иоганн. — Как уже сказал Эрих, мы только хотели вам помочь. Информация о том, что ваша мать путешествует с чужим паспортом, могла бы оказаться полезной. Я знаю людей, которые занимаются подобными делами. Я созвонюсь с ними и сообщу вам.

— Да, пожалуйста.

— Если я не увижу вас до утра, то встретимся в банке. Думаю, Эрих вам все объяснил?

— Да, объяснил. И вот еще что, Иоганн... Прошу простить, что я вспылил. Я знаю, вы пытаетесь помочь. Люди, за которыми мы охотимся, зовутся «Нахрихтендинст», верно? Ведь именно это вы выяснили в Лондоне?

После недолгого молчания голос на том конце произнес: