— Опять ты! Я тебя не знаю! Я уже говорила, что тебя не знаю! — воскликнула София и попятилась.

Он схватил её, развернул к себе спиной и вцепился в горло, заставляя встать на цыпочки. И в своём человеческом облике Арес был выше и шире любого смертного, так что ему не составило труда поднять за шею хрупкую девушку.

— Нет, не знаешь, но знает она… — он указал в пустоту аллеи на Афину, ухмыляясь. — Покажись, богиня, я знаю, что ты тут.

Афине ничего не осталось, как подчиниться. Сейчас, когда свет одинокого фонаря падал на лицо Софии, её сходство с Палладой казалось абсолютным. Сердце не обманывало Афину, и она отвела взгляд, заставляя себя не думать о худшем, вместо этого её внимание обратилось к появлению Ареса. Его не засекли, никто не явился им на помощь в ближайшие сорок секунд, никто не заметил пересечения барьера. Это лишний раз подтверждало, что кто-то из детей Кроноса стоит за плечами бога войны.

— Как ты сюда попал? Чьей силой прикрылся?

София смотрела на Афину широко распахнутыми глазами, не в силах поверить, что какая-то женщина возникла перед ней прямо из воздуха, и что эта женщина отчего-то ей хорошо знакома. Она не могла пошевелиться, всё её тело сковала непонятная пугающая сила.

Арес разочарованно скривился.

— Я думал, твоим первым вопросом будет не этот. Не хочешь знать, кто она?

Афина внутренне собралась. Разговор в данной ситуации был лучше действий, и она без сомнения вступила в него.

— Я знаю, кто она, но не понимаю как.

— Очень просто. Отец посчитал, что она отвлекает тебя и сделал то, что сделал. Ты её убила и навсегда осталась подле него. Не веришь? Можешь спросить у него… — Арес усмехнулся, заметив в глазах Афины промелькнувшую молнию гнева. — Теперь ты понимаешь, что я делаю? Зевс не достоин быть царём, он прогнил насквозь, как старая древесина. Пора сменить флаги, Афина. Идём со мной, и ты сможешь быть с ней рядом, как того и хотела.

— Примкнуть к тебе? — хмыкнула Афина. — И сколько продлится наша жизнь, прежде чем ты уничтожишь всё!?

Арес склонил голову и взглянул на Афину из-под тёмных бровей.

— Ты пойдёшь со мной, или останешься одна. Я убью всех, кто тебе дорог, и начну с неё, — он сжал пальцы на шее Софии.

Афина покачала головой. Она не верила, что он может убить её, но отчего-то вдруг вспомнила собственные слова: «если она смертная, рядом со мной ей будет безопаснее всего»…

— Безопаснее всего, — прошептала Афина, встречаясь взглядом с Софией. Осознание пронзило её, как прошедшая навылет стрела. — «Это случится прямо сейчас»! — подумала она, и оказалась права.

— Помоги мне, — прошептала одними губами София за мгновение до того, как раздался отвратительный хруст, и тело её обмякло, а затем тяжело свалилось на асфальт.

Стая притихших на ветках птиц, напуганная криком Афины, сорвалась с места и ринулась в ночное небо.

***

Отряд по спасению Зевса — боги, полубоги и их стража — расположились в нескольких километрах от указанного Гестией места под плотным защитным куполом. Посейдону специально для этого пришлось успокоить океан и поднять часть суши на поверхность, чтобы разместить всех. Они ждали, не желая ввязываться в бой, не разведав ситуацию. Им не стоило недооценивать противника, сила которого буквально искрила в воздухе.

Стояла бесконечная ночь, от края до края неба растянулись зелёные всполохи полярного сияния, белые конусы палаток выглядели как остроконечные снежные пики, и только одна палатка мерцала неровным желтоватым светом, будто внутри горела свеча, пламя которой то и дело трепыхал ветер. Палатка принадлежала Максиму и Клесс. Они делили её из-за своей связи и потому, что так было попросту удобно. Внутри палатка казалась в несколько раз больше и напоминала небольшую квартиру-студию с двумя спальными местами на приличном удалении друг от друга, столом на коротких ножках, низкими пуфиками и кухней, отделённой узкой полоской плотной ткани. Весь периметр палатки охватывала согревающая божественная энергия, так что внутри было на порядок теплее, чем снаружи.

Макс спал беспокойным сном. Сначала это выражалось лишь в складках на лбу, затем в бормотании и, наконец, в метаниях по постели. Клесс проснулась от его крика и вылетела к нему, забыв накинуть что-нибудь поверх пижамы. Она, как и многие из сонма, любила одежду смертных, поэтому не было ничего удивительного, что её пижама выглядела как детский комплект для сна — розовый с изображениями маленьких карпов Кои, будто бы снующих среди камней. Ярко-рыжие волосы удивительным образом гармонировали с ними.

— Макс! — воскликнула она, когда он свалился на пол и схватился за грудь.

Из-под его ладони выплеснулась золотая божественная энергия, которая на миг окутала его, а затем обхватила обручем плечи, сдавила и вдруг рассыпалась на мелкие кусочки, как какой-нибудь сахарный леденец. Макс закричал, перевернулся на живот, прислоняясь лбом к прохладному полу и затих. Клесс попыталась коснуться его, но он отмахнулся.

— Оставь.

Она села рядом. Макс почувствовал её взгляд и, решив, что она жалеет его, заставил себя подняться — встал на четвереньки, затем сел, опираясь спиной на деревянный корпус кровати. Ему было отчаянно стыдно за свой недосмотр, страшно и горько от того, что случилось, и он бы с радостью скрыл это от Клесс, но она уже всё поняла. Зевс пропал, в мире хаос, а он даже не подумал усилить защиту смертных, которые от него зависели. Логично, что враг решил ослабить его, вторгнувшись в жизнь его беззащитных знакомых и близких друзей.

— Что это было? — Клесс спрашивала сдержанно, не причитая и не настаивая, и Макс уже только за это был благодарен ей.

— Генеральный директор компании, которой я владею в мире смертных… — ему стало трудно говорить, но Клесс это и не требовалось.

Она прикрыла рот рукой.

— Почему ты поставил на смертную печать личной защиты?

Макс повёл подбородком, словно не хотел отвечать, однако сказал:

— Я искал доверенного человека, когда встал во главе «Атланта». Я хотел заниматься любимым делом, но отчётливо понимал, что с делами «Протекта», общими обязанностями и ответственностью перед отцом, я не смогу уделять время компании, нужен был помощник. София пришла ко мне одной из первых на собеседование, на которое я сам опоздал, она только вернулась с обучения в Лондоне и была неопытна, одинока и скромна, как многие выпускники вузов. Она показалась мне знакомой, и я безотчётно проникся к ней симпатией. Я защищал её с тех пор, как Лине