— Который утонул в Южноморске, — ответил Жур. — А тот, что работал в филармонии, фальшивый. Его настоящая фамилия — Комаров.

— Почему они жили с идентичными документами?

— Потому что это было выгодно обоим. Толстяк, то есть настоящий Привалов, по образованию провизор. Аптекарь. Но по призванию — большой любитель нетрудовых доходов. И в этом деле здорово преуспел. Недаром отгрохал себе памятник при жизни, носил титул «облепиховый король»…

— Какой, какой? — переспросил подполковник.

— Об-ле-пи-хо-вый, — повторил по слогам капитан. — Есть такая ягода.

— Знаю, — сказал подполковник. — Очень целебная.

— Но ещё целебнее масло из облепихи, — продолжал капитан. — Спрос колоссальный! Все медицинские препараты из облепихи на строгом учёте. Так вот, этого маслица государство вырабатывает пока ещё далеко не достаточно. Естественно, где дефицит, поднимает голову частник. Собирают дикорастущую ягоду и добывают масло кустарным способом. Цена за пол-литра — пятьдесят рублей.

— Сколько? — не поверил Чикуров.

— Полсотни, говорю, за бутылку… Некоторые подпольные фармацевты выжимают из облепихи на пятьдесят тысяч рублей маслица за один сезон! Привалов поначалу сам добывал дефицитное лекарство, но постепенно стал перекупщиком, за что и короновали его. Аппетит, как говорится, приходит во время еды. Облепихового промысла Привалову стало мало. Конечно, если швырнуть скульптору двадцать семь тысяч за памятник из бронзы. Вот он и занялся ещё скупкой и перепродажей наркотиков.

— Ну а для чего ему нужен был Комаров? — спросил Чикуров.

— Привалов постоянно в разъездах на своей машине, заниматься честным трудом времени нет, — стал объяснять Жур. — С Комаровым они познакомились случайно. Комаров был БОМЖем[3], находился в бегах как злостный алиментщик. Встретились и поняли, что нужны друг другу как воздух! «Облепиховый король» якобы потерял паспорт. Это так написано в его заявлении в милицию… Ему, естественно, выдали новый. Тогда Привалов один паспорт передал Комарову, а второй оставил себе. Одним выстрелом убил двух зайцев: теперь он вроде честно служил администратором ансамбля «Крылья молодости», и никто его не попрекал тунеядством, с другой стороны, Комаров тоже обезопасил себя: спрятался за чужую фамилию, никто не найдёт и не накажет за бегство от уплаты алиментов.

— Хорошо устроились! — усмехнулся Чикуров.

— Ну да! Комаров почти не бывает в Барнауле, все в разъездах. И когда Привалов уезжал по своим тёмным делам, тоже никого не удивляло!

— Но как же все-таки участковый не разобрался с двойной жизнью Привалова? — посетовал Кичатов.

— И неудивительно, — сказал Игорь Андреевич. — У нас, к сожалению, главное — документ, а не человек.

— Точно, — подтвердил Жур. — У бумаг — великая сила! Но разобраться участковый и не стремился, потому что частенько захаживал к Приваловым, за сувенирами. Это теперь, когда местные товарищи узнали, что Привалов матёрый спекулянт и распространитель наркотика, схватились за голову! Сейчас, слава богу, крепко берутся везде за искоренение наркомании. Уже нащупали кое-какие связи Привалова. Я попросил, чтобы они проинформировали вас, Игорь Андреевич.

— Прекрасно! — обрадовался Чикуров. — Просто отлично, Виктор Павлович! Видите ли, мы с Дмитрием Александровичем все больше склоняемся к мысли, что из-за этих проклятых наркотиков и разгорелся сыр-бор в Южноморске.

— Ясно, Игорь Андреевич, — откликнулся капитан, и в голосе его проскользнули торжествующие нотки: не зря, выходит, он работал в Барнауле.

— Какие будут дальнейшие указания?

— Как условились, теперь отправляйтесь в Алма-Ату, — сказал Чикуров. — Разыщите Трешникова. Нужно установить, что и зачем искал он в море двадцать третьего октября? Почему улетел в Алма-Ату? Может быть, Трёшников является курьером, то есть перевозит наркотики? Или сам заготавливает гашиш?

— Все понял, — отчеканил Жур.

Перед тем как проститься, Игорь Андреевич рассказал ему о том, что произошло за последнее время в Южноморске, в частности, о странном «глухонемом», сбежавшем из больницы.

По Москве гулял холодный ветер, швыряя в лицо прохожим сухие колючие снежинки. Чувствовалось — зима на пороге.

Как только Ян Арнольдович Латынис прилетел в столицу, тут же без промедления отправился в Министерство строительства.

Сдавая в гардеробе пальто, майор увидел в углу на полу портрет Варламова в траурной рамке. Видимо, он совсем недавно висел на видном месте. По словам гардеробщика, гражданская панихида и похороны состоялись дня два назад.

Но не дань уважения привела майора на место работы Варламова. Латыниса интересовало, где мог находиться Ким Харитонович двадцатого февраля 1982 года — в день, когда на окраине областного города в центре европейской части России была ограблена сберкасса.

В связи с тем что на похищенных тогда купюрах были обнаружены отпечатки пальцев Варламова, следовало проверить, а не скрывался ли под личиной «несчастной женщины» Кати сам Ким Харитонович? Предположение, конечно, дикое, но вдруг? Если он был наркоманом, то таких людей не смущают способы добычи денег, они готовы на любое преступление, лишь бы заполучить дурман. Эта версия вроде подкреплялась тем, что в море рядом с «жигуленком» нашли женский парик, а ведь налётчик предстал перед работниками сберкассы в женском обличье. Правда, как удалось установить, голова у Варламова была пятьдесят восьмого размера, а парик — пятьдесят шестого. Но учитывая, что некоторое время парик находился в воде, можно было бы предположить, что он просто-напросто усел.

Для того чтобы провести опознание, не является ли Варламов грабителем, были изготовлены несколько фотографий Кима Харитоновича, на которых художник «одел» его в женский парик с платком и без платка.

Кадровик министерства, к которому обратился майор, поднял архивы начала 1982 года. Оказалось, что с шестнадцатого февраля по семнадцатое марта заместитель министра находился в очередном трудовом отпуске.

Так что не исключено…

Ночь Латынис коротал в скором поезде и раненько утром прибыл в областной город, где произошло ограбление. Сберкасса открывалась в девять часов, и ему пришлось маяться до этого времени.

Опознание провели по всем правилам, с понятыми. Из трех свидетелей преступления остались двое: одна кассирша переехала в другой город. Заведующая сберкассой считала, что Варламов в парике похож на «Катю», а контролёр категорически утверждала обратное — ничего общего с преступником.

Возвращался в Москву Ян Арнольдович, что говорится, при своих интересах. Предстояла нудная работёнка — спустя столько лет допытываться, что делал и где находился Варламов в момент того далёкого ограбления. Как выяснилось, путёвка у него была в Кисловодск.

Но встал вопрос, действительно ли Варламов ездил на этот знаменитый курорт? И если ездил, то не отлучался ли из Кисловодска 20 февраля 1982 года?